В октябре 1950 года Маклин возглавил американский отдел в министерстве иностранных дел. Его друг (и тоже советский агент) Гай Бёрджесс занимал в Лондоне и Вашингтоне менее важные должности. Но в январе 1947 — июне 1948 года он был личным секретарем Гектора Макнейла, государственного министра, через стол которого проходило множество секретнейших документов.
Пожалуй, никогда в истории Кремль не получал такой объем высококачественной разведывательной информации. Вот главный вопрос, который интересует историков: в какой степени Сталин был в состоянии воспользоваться предоставленной разведкой возможностью заглянуть в умы западных политиков? Мог ли он понять их способ мышления и действия? Разведывательная информация подталкивала Сталина к более разумной и точной политике или, напротив, только усиливала его паранойю?
Судя по политике Кремля, верно последнее. Все правительственные учреждения искажают получаемую информацию — из-за бюрократической цепочки или в результате зацикленности на определенных взглядах. Сталинская администрация страдала обоими пороками одновременно.
Да и агентура постоянно подозревалась в предательстве. Александр Радо и Леопольд Треппер, лучшие сотрудники советской разведки военных лет, были отозваны в 1945 году и посажены. Ким Филби, которому в 1963 году все-таки придется бежать в Советский Союз, тоже находился под подозрением…
В середине апреля 1951 года в Лондоне пришли к выводу, что Доналд Маклин работает на Москву. 17 апреля постоянный заместитель министра иностранных дел предложил, чтобы им занялась контрразведка МИ-5. Установили слежку. Но все происходило слишком медленно. Только 25 мая решили, что контрразведке стоит допросить Маклина. Англичане опоздали.
Когда стало ясно, что арест неминуем, Доналд Маклин получил сообщение, что спасение возможно — его охотно примут в Москве. Плохо понимая, что его ждет в сталинском Советском Союзе, он решил бежать. Опасаясь, что один он не справится, попросил сопровождать его другого советского агента — Гая Бёрджесса. В пятницу вечером, 25 мая 1951 года, Доналд Маклин и Гай Бёрджесс покинули Англию, сев на паром, который доставил их во Францию.
Генерал-майор Джон Киркман, руководитель разведывательного отдела британского верховного комиссара в Германии, предупредил американских контрразведчиков, что оба беглеца, вероятно, находятся в их зоне оккупации и будут пробиваться в советскую зону. Все американские и западногерманские службы были подняты на ноги. Проверялись туристические агентства, банки, автобусные остановки, поезда, билетные кассы, отели, пункты пересечения межзональных границ. Старательные немцы задержали двух показавшихся им подозрительными англичан. После долгого выяснения оказалось, что это агенты британской разведки, выполнявшие особое задание.
Когда Маклин и Бёрджесс добралисьдо Москвы, судьба обоих англичан решилась на заседании политбюро ЦК:
«1. Считать целесообразным принять в советское гражданство Маклина Д. и Бёрджесса Г. (под другими фамилиями) и разрешить им проживать в Советском Союзе.
2. Поселить Маклина и Бёрджесса в г. Куйбышеве и обязать Куйбышевский обком ВКП(б) (т. Пузанова) предоставить им квартиры по 3–4 комнаты каждому. Обязать МГБ СССР за счет секретных сумм оборудовать указанные квартиры, а также выплачивать Маклину и Бёрджессу по 4000 рублей в месяц в течение пяти лет до приобретения ими специальности.
3. Разрешить привлекать Маклина и Бёрджесса к эпизодической работе в издательстве иностранной литературы.
4. Обязать МГБ СССР обеспечить соответствующее наблюдение за Маклином и Бёрджессом».
Потом обоим разрешили обосноваться в столице. Но это немногим улучшило их жизнь. Гай Бёрджесс был самым несчастливым из пяти лучших агентов советской разведки на Британских островах. В Москве он получил паспорт на имя Джима Андреевича Элиота. Его гомосексуальные пристрастия, склонность к выпивке и авантюризму раздражали чекистов, которые за ним приглядывали.
Советской жизни он не выдержал. Попросил у КГБ разрешения вернуться в Англию, но этого никто не хотел. Он недолго прожил в Москве и умер, можно сказать, от тоски. Перед смертью Бёрджесс пожелал повидать своего друга Филби, но ему сказали, что Кима нет в Москве. А Филби даже не знал о его предсмертном желании.
Доналд Доналдович Маклин, как его называли в Москве, более спокойный по характеру, не обращался к руководству КГБ с наивными просьбами. Он работал в Институте мировой экономики и международных отношений Академии наук, писал книги и тихо возмущался социалистической действительностью. Жена от него ушла к Киму Филби, потом уехала из Советского Союза. Ее КГБ не удерживал. Маклин поначалу сильно пил, потом он избавился от этого порока.
Бегство двух англичан усилило паранойю в Вашингтоне, где буйствовал сенатор-антикоммунист Маккарти. Он обвинял в антигосударственной деятельности не только дипломатов из государственного департамента, но и разведчиков из ЦРУ. Там было достаточное количество высокообразованных аналитиков с либеральными взглядами.
Бегство Маклина и Бёрджесса сделало поголовную проверку британского государственного аппарата неминуемой. МИ-5 получила полицейские права, что противоречило британским традициям. Сестра Доналда Маклина Нэнси была замужем за американским дипломатом, который работал в посольстве в Каире. Он лишился должности. Младший брат Маклина Алан, работавший в министерстве иностранных дел, вынужден был под давлением уйти со службы.
С мая 1947 года проверяли всех чиновников. Британские военные боялись подрывных действий коммунистов. Комитет начальников штабов в 1951 году предупредил правительство о существовании в стране «пятой колонны», такой же, что подорвала сопротивление Франции в 1940 году.
Провал Доналда Маклина и Гая Бёрджесса погубил блистательную карьеру прирожденного разведчика Гарольда (Кима) Филби. Он, несомненно, наслаждался ролью человека, который водит за нос крупнейшие разведки мира — английскую и американскую. Он достиг вершины своей карьеры в сорок пятом, возглавив в английской секретной службе отдел, работающий против Советского Союза.
Филби передал в Москву имена всех агентов, которых в те годы англичане пытались заслать в социалистические страны. Вероятно, речь идет о сотнях людей, которых поймали и расстреляли. Когда Филби говорили об этом, он отмахивался: на войне как на войне. Впрочем, он знал, что ему самому смертная казнь не угрожает даже в случае разоблачения: в Англии в мирное время шпионов не казнят.
«Я способствовал тому, что одного очень неприятного человека выбросили с парашютом в Югославии, — вспоминал Филби, — но вместо того, чтобы сломать себе шею, он сумел вернуться назад».
Эти строчки из мемуаров многое говорят о самом Киме Филби, о той легкости, с какой он желал другим смерти…
После побега Бёрджесса и Маклина, с которыми он дружил, Киму
