Я рассказала ему о своем недавнем свидании, когда мальчик по имени Джакомо (по легенде, придуманной Луиго, я встречалась и с другими парнями, кроме Беппе) пригласил меня в пиццерию, а потом предложил разделить счет.
– Amore[61], вот что бывает, когда встречаешься с мальчишками, – сказал Дино с притворным ужасом в голосе. – С этой минуты ты будешь встречаться только со мной!
Когда мы медленно шли к машине, он притянул меня ближе, и я уткнулась в его мягкий кашемировый джемпер. Мы шли в ногу, и я затаила дыхание, ожидая неминуемого поцелуя. Но вместо этого он принялся рассказывать об одном из своих клиентов, шотландской кашемировой фабрике.
– Я просто обожаю кашемир, amore, – объяснил Дино. – Больше ничего не ношу. Даже в постели. А ты?
– Э-э нет! – рассмеялась я. – Кажется, я не знаю никого, кто бы так делал. Наверное, я общаюсь не с теми людьми.
– Amore, так это надо сейчас же исправить! – воскликнул он. – Хочешь поехать завтра со мной? Я собираюсь к одному оптовику, сможешь выбрать там все, что хочешь. Это будет мой подарок тебе…
Глаза у меня загорелись.
– Мне бы этого очень хотелось, – ответила я совершенно искренне.
День стоял солнечный, и было даже почти тепло. От волнения я едва могла дышать. У нас с Дино уже было два свидания, а он до сих пор меня не поцеловал. Накануне вечером он проводил меня и обворожительно улыбнулся на прощание, снова поцеловав в лоб. До квартиры я шла в полнейшем замешательстве, испытывая почти что физический дискомфорт от нереализованного желания. Наконец я заставила себя лечь спать. Назавтра мы должны были впервые увидеться при дневном свете, и мешки под глазами мне были совершенно ни к чему.
Теперь же я поудобнее устроилась в его спорткаре, и он повез меня за покупками – правда, не за бриллиантами, а за кашемиром, который, впрочем, в непредсказуемую апрельскую погоду был гораздо нужнее. Робкое весеннее тепло сменялось холодом, ничем не уступавшим середине зимы. За ливнями наставал черед солнца, озарявшего город золотистым светом. Каждый кустик и деревце были словно расшиты белыми цветами и источали сладкий аромат, витавший над городом.
Когда я спустилась, Дино уже ждал меня, прислонившись к машине, задерживая дорожное движение. Я легко скользнула в его объятия, и, не обращая никакого внимания на сигналы других водителей, он обнял меня, а затем открыл дверь со стороны пассажира. Сев в машину, мы улыбнулись друг другу.
Его глаза сверкнули из-под очков, бакенбарды были аккуратно подстрижены, на нем был светло-серый кашемировый джемпер, и от него терпко пахло одеколоном. Он был так сексуален, само воплощение итальянского стиля, и я не могла поверить в свою удачу.
Днем Дино был более резким. Одной рукой он рулил, ловко маневрируя между машинами и переходя с одной полосы в другую, не выпуская крепко прижатый к уху телефон. Другой рукой держал сигарету, при этом не отпуская моего колена. Я не понимала, откуда у него столько рук, делающих одновременно столько вещей. Однако в какой-то момент я с некоторым беспокойством заметила, что мы едва не въехали между двух грузовиков оттого, что он поворачивал руль коленями.
– Дела, amore. – Он закатил глаза, услышав очередной звонок.
Мы выехали за город, к югу от Флоренции. Фантастический пейзаж тосканских долин был исчерчен паутиной автомагистралей. Наконец спустя полчаса мы подъехали к большому складу на территории промзоны.
Вслед за Дино я вошла в ангар, заполненный дизайнерскими брендами. Он прошел прямиком в офис, наказав мне выбрать любую понравившуюся вещь. Должно быть, мне снится сон, подумала я. И в самом деле, в своей прошлой жизни я мечтала оказаться в подобном месте. Наверное, тогда я принялась бы бегать среди всех этих вещей. Теперь же я оглядывалась вокруг и не испытывала ни малейшего волнения. Даже платья от «Прада» потеряли свою прелесть – они были бесцеремонно скомканы и висели на вешалках среди сотен таких же. При всем желании я никак не могла найти хоть что-то, что заинтересовало бы меня. Пришлось признать горькую правду: именно здесь, в Италии, на родине моды, мой шопаголизм умер незаметно и безболезненно.
Должно быть, достаток – злейший враг культуры потребительства, и именно это чувство я обрела здесь, во Флоренции.
Столько лет я тщательно культивировала в женщинах неудовлетворенность собой, будучи редактором – а иногда и автором статей – гламурных журналов, столько времени потратила на то, чтобы пробудить в них желание копаться в себе и покупать дизайнерские вещи по безумным ценам, тем самым способствуя развитию модной индустрии, – и вот теперь я превратилась в главного врага моды. А все потому, что наконец была довольна жизнью и больше не ощущала потребности изо дня в день участвовать в гонке лейблов, чтобы чувствовать себя частью глобальной иерархии модных статусов. Теперь, переехав на Сан-Никколо, я обрела нечто более важное, чем модные шмотки. Общение с людьми, удовлетворявшее все мои потребности. Здесь, на этом складе, я вдруг поняла, что, перебирая одежду, полностью погружена в свои мысли, а на самом деле эти вещи мне не нужны.
Вернувшись, Дино обнаружил меня перед вешалками, с пустыми руками и урчащим животом. Твердо намеренный что-нибудь мне подарить, он направился прямиком к стойке с кашемировыми джемперами и, вытащив один, приложил ко мне, чтобы посмотреть, подходит ли цвет. Джемпер был темно-лавандового цвета, что-то среднее между флорентийским фиолетовым и лиловым оттенком ирисов.
– Это тебе, – проговорил Дино и сунул его мне в руки, невзирая на протесты. – Amore, я, правда, настаиваю, ты должна его взять.
И я согласилась. Джемпер был очень милым, и к тому же его подарком. Прижимая вещь к груди, я вышла вслед за ним со склада. Возле машины Дино вновь повернулся ко мне, в последний раз затянувшись сигаретой.
– Теперь я весь твой, amore! – произнес он с широкой улыбкой, трогаясь с места. – Мы едем обедать.
Дино решил, что мы пообедаем в сельской местности. Мы проехали еще немного на юг, меж холмами, заросшими кипарисами и оливковыми деревьями, озаренными мягким золотистым светом.
Это был классический тосканский пейзаж, как на почтовых открытках, и от него захватывало дух. Спустя полчаса мы оказались в ничем не примечательной деревушке, вышли из машины и в обнимку пошли к ресторану на центральной площади – по словам Дино, кормили там «просто чудесно!». Сердце колотилось как бешенное от непреодолимого желания поцеловать его, и я не знала, сколько еще смогу сдерживаться. Обед и в самом деле оказался потрясающим, но мне кусок в горло не лез, так сильно трепетали крылышками бабочки у меня в животе. Затем Дино объявил, что в ресторане стало слишком темно, и мы отправились пить
