Какой-то туземец преградил Нессу путь к бегству — дикарю хватило смелости атаковать столь странное чудовище. Луис не мог точно прицелиться, но человек все равно умер, — развернувшись, Несс ударил его задней ногой и побежал дальше. А потом...
Луис увидел, как кукольник ворвался на перекресток, высоко подняв одну голову и опустив другую. Поднятая голова внезапно отвалилась и, подпрыгивая, покатилась по земле. Остановившись, Несс повернулся и замер.
Шея его заканчивалась плоским обрубком, из которого хлестала такая же красная, как и у Луиса, кровь.
Несс издал протяжный жалобный вопль.
Туземцы загнали его в ловушку из нити теневых квад-ратов.
За свои двести лет Луису приходилось терять немало друзей. Он продолжал сражаться, почти инстинктивно следуя световым мечом за собственным взглядом.
«Бедняга Несс, — подумал он. — Но следующим мог бы оказаться я...»
Туземцы отступили, ужаснувшись понесенным потерям.
Тила не сводила отчаянного взгляда с умирающего кукольника, прижав кулак ко рту. Говорящий и Искатель отходили в сторону «Невероятного».
«Погоди-ка! У него же есть еще одна!»
Луис бросился к кукольнику. Когда он пробегал мимо Говорящего, кзин выхватил у него лазерный фонарь. Луис пригнулся, избегая нитяной ловушки, и плечом повалил Несса на бок. Кукольник был готов в панике кинуться прочь.
Придавив его к земле, Луис пошарил в поисках ремня.
Ремня на нем не оказалось.
Но ведь должен был быть!
И вдруг Тила протянула ему свой шейный платок.
Схватив платок, Луис свернул его в петлю и набросил на перерезанную шею кукольника. Несс в ужасе таращился на обрубок и хлещущую из единственной сонной артерии кровь. Оставшийся глаз посмотрел Луису в лицо, а затем закрылся, и Несс лишился чувств.
Луис крепко затянул узел. Платок Тилы сдавил единственную артерию, две главные вены, гортань, глотку и все остальное.
Какой врач станет накладывать жгут на шею? Но кровотечение остановилось.
Наклонившись, Луис подхватил кукольника и, взвалив его на плечи, побежал в тень разбитого здания полиции. Искатель бежал впереди, описывая небольшие круги острием черного меча в поисках врагов. Вооруженные туземцы наблюдали за ними, но предпочитали не рисковать.
Тила последовала за Луисом. Говорящий-с-Животными двигался последним, пронзая зеленым лучом лазерного фонаря места предполагаемых укрытий. Возле трапа кзин остановился, подождал, пока Тила поднимется внутрь, а затем метнулся назад, мелькнув оранжевым пятном перед глазами Луиса.
Но зачем?
Выяснять было некогда. Луис поднялся по лестнице. Добравшись до мостика, он опустил показавшегося ему тяжеленным кукольника возле погребенного в пластике скутера, достал из аптечки диагностический пластырь и наклеил его на шею Несса ниже жгута. Аптечка кукольника все так же была связана со скутером подобием пуповины, и Луис справедливо предположил, что она намного сложнее его собственной.
Вскоре автоматически сменились настройки кухонного автомата, а еще несколько секунд спустя с приборной панели к шее кукольника протянулась тонкая нить, которая на мгновение зависла над кожей, нашла подходящее место и погрузилась в плоть.
Луис содрогнулся. Но, судя по внутривенному питанию, Несс все еще был жив.
«Невероятный» парил в воздухе, хотя Луис не почувствовал момента взлета. Говорящий сидел на нижней ступеньке над трапом, глядя на башню Небес и что-то осторожно держа обеими лапами.
— Кукольник умер? — спросил он.
— Нет, хотя и потерял много крови, — сказал Луис и опустился рядом с кзином, чувствуя крайнюю усталость и жуткую депрессию. — Кукольники впадают в шок?
— Откуда мне знать? Шок — сам по себе странный механизм. Нам потребовались столетия исследований, чтобы понять, почему вы, люди, так легко умираете под пытками.
Мысли кзина явно были заняты чем-то другим, но он все же спросил:
— Это все из-за везения Тилы Браун?
— Думаю, да, — кивнул Луис.
— Но почему? Чем рана, которую получил кукольник, могла помочь Тиле?
— Тебе стоило бы взглянуть на нее моими глазами, — сказал Луис. — Когда я впервые с ней познакомился, она была довольно-таки односторонней личностью. Примерно как... — Ему вдруг вспомнилась одна старая история. — В общем, некий герой средних лет, отличавшийся крайним цинизмом, отправился на поиски одной девушки, узнав о сопровождавшем ее мифе, в который он не мог поверить. А когда он ее все-таки нашел, он продолжал сомневаться в истинности мифа, пока она не повернулась к нему спиной, и тогда он увидел, что сзади у нее пустота. Это была лишь маска девушки, гибкая маска, изображавшая фигуру целиком, а не только лицо. Ей невозможно было причинить боль, Говорящий, но именно этого хотелось тому мужчине. Женщины, которые были в его жизни, постоянно страдали, а он думал, что в их страданиях виновен исключительно он сам. И он не мог больше этого вынести.
— Ничего не понимаю, Луис.
— Когда Тила оказалась здесь, она была лишь маской девушки. Ей никогда не приходилось страдать. Ее личность не была личностью человека.
— И почему это так плохо?
— Потому что она была человеком, прежде чем Несс превратил ее в нечто иное. Невмирс, неужели ты не понимаешь, что он сделал? Он создал бога по своему образу и подобию — идеализированному образу — и получил Тилу Браун. Любой кукольник отдал бы душу, чтобы стать таким, как она. Ей невозможно причинить боль, даже неудобства, если это не идет на пользу ей самой. Вот поэтому она здесь, — продолжал Луис. — Именно на Мире-Кольце она могла испытать все то, что сделало бы ее в полной мере человеком. Сомневаюсь, что Лотереи рождений привели к появлению на свет многих ей подобных. Да, им точно так же бы везло, и они оказались бы на борту «Лжеца», за исключением того, что Тиле везло намного больше, чем любому из них. И все же... на Земле осталось немало таких, как Тила Браун! Когда они начнут осознавать свое могущество, нас ждет весьма своеобразное будущее. Остальным придется научиться не оказываться у них на пути.
— Что насчет головы пожирателя листьев? — спросил Говорящий.
— Тила не в состоянии сочувствовать чужой боли, — сказал Луис. — Возможно, ей требовалось увидеть страдания близкого друга. И везению Тилы было все равно, чего это стоило Нессу. Знаешь, где я взял жгут? Тила увидела, что мне нужно, и нашла подходящую замену. Наверное, впервые в жизни она правильно действовала в чрезвычайных обстоятельствах.
— Но зачем ей это? Ее везение защитило бы ее от любой опасности.
— Она даже не знала, что способна на такое. У нее никогда не бывало поводов для уверенности в себе. Настоящих.
— Я в самом деле не понимаю.
— Взрослея, человек осознает собственные ограничения. Тила не могла повзрослеть, не столкнувшись с реальной опасностью.
—
