Альбина Нури
Дорога в мир живых
Серия «За гранью. Мистические триллеры Альбины Нури»
© Нури А., 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
* * *Часть I
Глава 1
– Ты очень закрытая! – Маша недовольно поджала губы, покачала головой и убрала за ухо светлую прядь. Упрямая прядь не желала лежать как надо, падала на лоб и лезла в глаза. – Нельзя так, Кать!
Фраза прозвучала не очень внятно: сказалась почти полная бутылка коньяка, выпитая на двоих. Коньяк подруги пили, как водку – из рюмок, и закусывали салатом. Маша запрокидывала голову, одним глотком выпивала пахучий золотистый напиток, потом выдыхала и долго махала ладошкой перед раскрытым ртом. Катя все собиралась спросить, зачем она так машет, да было лень.
– Заладила – «закрытая, закрытая», – вяло проговорила Катя. – Что я, форточка?
– Форточка! – фыркнула Маша. – Остроумно. Но не отменяет главного! Ты замкнутая и нелюдимая. Тебе нужно встряхнуться.
Они сидели в кафе «Уютный дом». Ах, извините – теперь уже в ресторане. Владельцы трепетно относились к смене статуса своего заведения. Глупо, конечно, учитывая, что сменилась только вывеска. Как были окна мутными, а занавески – пыльными, так и остались.
Однако располагался ресторанчик удобно, недалеко от их офиса, а кормили тут вкусно (если, конечно, не задумываться о чистоте кухни), поэтому Катя с Машей время от времени выбирались сюда поужинать.
– Вот же, встряхиваемся, – сказала Катя и кивнула на стол.
Салаты, мясная нарезка, горячее – все, как положено. А после еще и мороженое с фруктами принесут. И пирожное для Маши. Когда она пила, то ела, по ее собственным словам, «как не в себя».
Но вообще-то, если по правде, она всегда так ела, и при этом не поправлялась.
– Дурочка ты! – Маша смерила Катю насмешливым взглядом. – Я разве про бабские посиделки?
Кате не хотелось говорить на эту тему, но она знала, что Маша все равно не отстанет. Заведет старую песню про молодые годы и одиночество, про перспективы – точнее, их отсутствие, и необходимость жить дальше.
Знала Катя и чем все излияния кончатся, так что приготовилась отбрыкиваться от предложения сходить в ночной клуб или в караоке.
Однако подруга удивила.
– Даже по твоему Фейсбуку видно, что ты дикарка! – заявила она.
– С чего бы это?
– На страницу заходишь по великим церковным праздникам, – съязвила Маша. – Один или два дурацких поста в полгода выложишь – и все, отстрелялась. Друзей у тебя там сколько? Десять человек? Двадцать? И кто они? Я да Ларискин маникюрный кабинет!
Сама Маша жила бурной виртуальной жизнью. У нее были аккаунты во всех популярных соцсетях, куча друзей и подписчиков, с которыми она постоянно общалась: чем-то делилась, вечно что-то постила, кого-то лайкала. Катя покосилась на лежащий возле Машиной тарелки смартфон: поставленный на беззвучный режим, он, тем не менее, поминутно подмигивал хозяйке, оповещая о том, что на один из бесчисленных мессенджеров пришло сообщение, уведомление, приглашение, бог знает, что еще.
Маша так плотно вошла во все это, так прониклась ритмом виртуального, пульсирующего в смартфоне мира, населенного отчасти вымышленными персонажами, что вырвать ее из этого круга, наверное, уже невозможно.
Она давно забыла, каково это – обходиться без постоянных оповещений, что чей-то любопытный нос снова сунут в ее личную жизнь; без чужого одобрения ее мнения, поступков, фотографий.
Без всего этого Маша, конечно, не умрет, но ломать ее будет здорово. Краски померкнут – радость будет не полной, еда не такой вкусной и так далее.
Катя была постоянным свидетелем Машиной кипучей интернет-жизни: они сидели в одном рабочем кабинете, за соседними столами. Маша вообще была в ее жизни всегда: Катя, как ни старалась, не могла припомнить, что было, когда Маши не было. Видимо, кто-то наверху сплел их судьбы и биографии в тугой узел.
Они учились в одном классе, потом поступили в один вуз, правда, на разные факультеты: Маша – на геологический, Катя – на экономический, продолжая дружить. А когда получили дипломы, стали работать в огромной книжной сети, которая доставала своими щупальцами даже до самых мелких и удаленных от столицы российских городов.
– Еще по одной. – Это был не вопрос, а утверждение. Маша разлила коньяк по рюмкам.
– Тебя из дома выгонят.
– Ой, не смеши! Скажи еще, что завтра на работу.
– Завтра на работу.
– Зануда. – Маша повертела в пальцах рюмку, но пить не стала. – Я тебе не предлагаю каждый чих и каждый прыщ в Интернете афишировать. Куда пошла, что на ужин приготовила…
Сама-то Маша именно так и делала, и для Кати оставалось загадкой, какая для Маши радость в том, что многочисленные «френды» в курсе ее меню, знают, когда она кастрировала кота, какой подарок купила любимому мужу Леониду.
– Но нужно быть общительнее. Поговорить, посмеяться и …
– Прошу прощения, мороженое уже можно принести? – спросил подошедший официант.
Маша милостиво разрешила. Катя надеялась, что подруга срулит с темы ее некоммуникабельности, но та оседлала любимого конька.
– Не хочешь вживую знакомиться, давай через Сеть! Что с тебя, убудет? Он жизни радуется, а ты киснешь!
– Что мне теперь, назло ему с кем-то сойтись?
– Клин клином вышибают, – выдав народную мудрость, Маша все же допила коньяк.
Катя тихонько вздохнула и отвернулась к окну. По стеклу сонными мухами ползли крупные капли дождя. Какой смысл весь год ждать лета, если каждый день льет, как из прохудившегося ведра?
Почти восемь вечера. Люди бегут по тротуарам, как по минному полю: сосредоточенно уставившись себе под ноги, обходят лужи, пригибаются, прячутся под зонтами. Кате вдруг захотелось оказаться дома. Она, в отличие от Маши, была не из тех людей, которым необходимо выносить свое настроение – дурное или хорошее – на люди. Радость от этого не увеличивалась, зато боль многократно возрастала.
Зачем она вообще поддалась на уговоры и позволила Маше затащить себя сюда?
– Сколько уже прошло, как он ушел? Долго ты убиваться собираешься?
Катя была уверена: если бы драгоценный Лелик, которого Маша, несмотря на двенадцать лет брака, любила без памяти, объявил, что хочет уйти, она «убивалась» бы, пока не убилась до смерти.
Но, как говорится, чужую беду руками разведу. Со стороны все проблемы кажутся легко решаемыми.
– Пять месяцев две недели и четыре дня, – сказала Катя. Она чувствовала себя несчастной и покинутой, а хуже всего, что еще и трезвой, несмотря на выпитый коньяк. – Пошли домой.
Жили они в разных концах города. Но метро все упрощало: подруги спустились под землю и сели в поезда, похожие на металлических гусениц, которые с шумом понесли их в противоположных направлениях.
От станции метро до Катиного дома – пять минут. Пока шла, дождь кончился, и остатки хмеля выветрились. Подступила головная боль. Когда они вышли из офиса, настроение было ни к черту, и Маша решила, что им нужно развеяться, тем более что Леонид с Алисой, их десятилетней дочкой, уехали на пару дней к его матери
