фразы. У него был такой вид, словно кто-то в его голове безуспешно пытался сдвинуть тяжелый сейф.
– А… что, больше ничего нет? – наконец выдавил он. Тима посерьезнел и качнул головой.
За день они прошли не больше десяти километров, по дороге побросав почти все вещи и оставив только палатку с одеялами. Ко всем неудачам добавились шакалы. Их не было слышно днем, они появлялись ночью, как вампиры, бродя вокруг лагеря, обмениваясь завываниями. Тиме приходилось разжигать огромные костры, чтобы хоть как-то отпугнуть этих тварей, но они становились все смелее.
Вечером Вахе стало хуже. Рука пульсировала невыносимой болью, он уже еле шевелил ею. Когда палатка была установлена, он без сил повалился в траву.
– Тима… Тима! – позвал он. – Подойди сюда!
Тима обернулся.
– Посмотри. Это гангрена? – помертвевшим голосом спросил Ваха. – Я чувствую, как воняет даже из-под повязки.
– Не нужно было ковырять ее. – Тима присел рядом с обессилевшим мужчиной и снял с его руки повязку. Нахмурился.
– Что там? – Ваха уже боялся самостоятельно взглянуть на рану.
– Ничего такого, Ваха, – тихо произнес Тима.
– Послушай! – Ваха схватился здоровой рукой за рукав Тимы. – Посмотри на него!
Мужчина проследил за взглядом Вахи. Тот указывал на Шмеля, который сидел на поваленном дереве, уставившись в одну точку. Лицо его было безжизненное, словно вылепленное из глины. В руках был пистолет.
– Он сидит так уже почти час, – зашептал Ваха. – Как истукан. Вытаскивает патроны из магазина, потом снова заряжает. Тима, он сошел с ума. Если мы с ним не разберемся, то оба подохнем прямо в этой чертовой палатке. Нужно вернуться обратно к машине. А там попытаемся сориентироваться и пойдем домой, – продолжал Ваха.
Он говорил, но Тима видел, что его напарник сам не верит своим словам. Просто «Хаммер» хорошая машина, и эта огромная, вместительная тачка была неким спасительным островком в воображении Вахи, она все еще олицетворяла частичку цивилизованного мира.
Тима мрачно молчал. Привычным движением он сунулся за сигаретами, но рука его только похлопала опустевший карман – сигареты закончились еще днем. Он хотел встать, но Ваха не отпускал его.
– Тима, – казалось, Ваха сейчас заплачет. – Нужно что-то делать! Помнишь, ты говорил, если эта задумка не будет иметь… как это… пер… перспективы! Ты…
– Я все помню, Ваха. Успокойся, – сказал Тима и пошел открывать консервы. Последнюю банку.
50
– Я могу наконец ехать? – спросила вежливо Дина у Ярика, и тот кивнул. Ярик заметил, что, несмотря на невзрачную внешность, сейчас Дина выглядела довольно изящно.
Через десять минут из гаража вырулил фыркающий «Москвич».
– Я постараюсь вернуться до темноты. Пожалуйста, зайдите перед сном к моей маме. Я ее покормила, но, может быть, она захочет пить, – сказала Дина, высунувшись из окна. – И, Рута, присмотри за Олегом.
Старенький «Москвич» неуклюже пополз в лес. Ярик и Рута собирались вернуться в дом, как вдруг из-за сарая появился Митрич.
– Куда она уехала? – спросил он отрывисто.
– В город. Ей нужно кое-что купить.
– Ярик, нужно линять отсюда. Думаю, ты зря ее отпустил…
– Ты что, не слышал? – Голос Ярика похолодел. Он упер руки в бока. – Нам нужны продукты, лекарства, для тебя, между прочим. Или ты предпочитаешь жрать кору с деревьев?
– Я не о том. – Митрич вытер пот со лба. – С машиной у нас был бы шанс…
– Не тебе рассуждать о шансах, Митрич. Ты чудом остался жив, так что наслаждайся, – резко сказал Ярик. Он повернулся и встретился взглядом с Рутой.
– Мы что, остаемся здесь? – уточнила девушка. Ярик обратил внимание на ее подрагивающие руки. – Ярик, я не узнаю тебя.
– В любом случае, мы не можем сейчас уйти. У нас ничего не готово, Митрич еще недостаточно набрался сил. Кроме того, у Дины без присмотра осталась мать, Олег, в конце концов…
– Олег?! – истеричный вопль Митрича заставил Руту отшатнуться. Он сбивчиво, на одном дыхании рассказал о том, что увидел в подвале. Когда Митрич закончил, наступила жуткая пауза.
– Он все еще там? – нахмурившись, спросил Ярик.
– Наверное. Не знаю.
– Что ты собираешься делать? – Побледневшая Рута ухватилась за локоть Ярика, но тот вырвался.
– Пойду в подвал.
Когда он вышел, громко хлопнув дверью, Митрич с Рутой обменялись взглядами.
– Что с ним происходит? – тихо спросила Рута, кусая губы.
Митрич тяжело вздохнул и осторожно пощупал бок.
– Не знаю, – с усилием выдавил он. – Один Бог знает, что у него в голове творится.
Рута подошла к окну.
– У меня такое ощущение, что вас поменяли местами, – призналась она после некоторого молчания.
Митрич грустно усмехнулся:
– Спасибо за комплимент.
Ярик, посмеиваясь про себя, открыл дверь в подвал.
Олег ел крыс? Этот туповатый карапуз? Чушь собачья! Не иначе, Митрича снова приглючило.
Он щелкнул переключателем. Ноль эффекта, темно, как в гробу. Очевидно, лампочка перегорела. Он попытался сделать несколько шагов на ощупь, но споткнулся о груду хлама на полу и чуть не упал. Выругавшись, юноша стал выбираться обратно – у Дины в сарае где-то был набор запасных ламп. У самого выхода он неожиданно замер. Сзади что-то зашуршало, и Ярик резко развернулся, чуть не ударившись лбом о выступающие доски на полках.
– Олег? – Его голос показался ему чужим.
Где-то в углу снова послышался шорох, и все стихло.
– Олег, ты здесь? – стараясь, чтобы голос был грозным, крикнул Ярик. Тишина. – Нет здесь никого, – стал убеждать он себя. – Нашел, кому верить. Наркоману со стажем.
«Он уже давно не похож на наркомана», – возразил он сам себе, и это было правдой.
Закрывая дверь снаружи, Ярик неожиданно вздрогнул. Ему показалось, что из затхлой темноты раздался смешок.
В сарае Ярик нашел целую упаковку запасных ламп. Успокаивая себя, что смех в темноте было не чем иным, как плодом разыгравшегося воображения, Ярик тем не менее взял с собой пистолет и снова спустился в подвал. Первое открытие неприятно удивило – лампочка не перегорела. Она просто была слегка вывернута из патрона, и сделать это мог даже человек невысокого роста, отметил Ярик, например, Олег.
Второе открытие было несколько успокаивающим: подвал был пуст. Ни Олега, ни крыс нигде не было. Лишь в самом углу была навалена куча старого тряпья, источавшая букет всевозможных ароматов.
«Бред какой-то!» – разозлился Ярик. Расшвыривая ногами доски и обрезки труб, он вылез наружу.
– Там никого нет, – объявил он, входя на кухню. Подошел к рукомойнику, нацедил чашку воды, с жадностью выпил. – Компота я так и не дождался, – вспомнил он.
– Значит, он успел выйти наружу, – с какой-то обреченностью сказал Митрич. Его поза не изменилась – поза сутулого, покорного судьбе человека.
– Хрена с два. – Ярик с таким грохотом поставил чашку на стол, что Рута вздрогнула.
– Ты не веришь мне? – испытующе глядя на брата, спросил Митрич.
– Знаешь, Митрич, – сказал Ярик. – Ты не обижайся, но из твоих уст слова о какой-то вере звучат смешно. Особенно после твоих последних концертов.
Митрич медленно поднялся. На него снова навалилась безмерная усталость.
