Джек щедро мажет ноги увлажняющим лосьоном: она утверждает, что именно благодаря ему она побеждает последние два года (я со средней школы не выигрывала).
— Мы не злимся, — отвечаю я. — Мы просто… выведены из себя.
— Серьезно? У нас даже тон злобный.
— Почему мы говорим о себе «мы»?
— Мы не знаем.
Я вздыхаю:
— Она считает меня предателем, потому что я смирилась с пополнением в семье. Как будто у меня был выбор!
— Я уже излагала свой гениальный план, — отвечает Джек. — Ты имела глупость отказаться.
— Ты про то, чтобы заключить сделку с дьяволом, сделать моего будущего братика или сестричку Антихристом и доказать родителям, что они неправы?
— В твоих устах это звучит слишком мрачно.
Я не рассказывала друзьям, что Клавдия сказала про Вандербильт. Слишком больная тема.
Пол лежит на боку, так что его длинные ноги высовываются из-под горки. Он набирает горсть песка, поднимает руку над головой и провозглашает:
— Сколько вы заплатите мне, чтобы я это съел?
— И это мой брат… — закатывает глаза Джек.
— Может, и нет. Может, я - Антихрист! — он размахивает полной ладонью песка над головой и кричит: — Посмотри, Дэмиен! Это всё для тебя, Дэмиен!
— Я бы поймала тебя на слове, будь это обычный песок, — замечаю я. — Но эта адская смесь, наверно, потоксичнее Чернобыля будет. Вряд ли здесь подметали или насыпали новый песок хоть раз со времен Вьетнамской войны. Как думаешь, сколько собак здесь с тех пор нагадило?
— И сколько маленьких детей здесь пописало? — с энтузиазмом подхватывает Джек.
— И сколько сигаретных бычков тут лежало?
— И сколько птиц здесь спаривалось?
— Хватит, хватит, я проникся! — Пол молниеносно оттягивает ворот футболки Джек и ссыпает весь песок ей за спину.
Джек не визжит, не вопит имя Пола и не набрасывается на него с кулаками. Она холодно, с угрозой смотрит на брата и произносит:
— Я убью тебя. Сегодня я задушу тебя во сне, Пол Маркус Харлоу.
Мне внезапно становится тоскливо. Даже сейчас, когда Джек замышляет братоубийство, я вижу, как они с Полом друг друга любят. Они понимают друг друга, как лучшие друзья. От этого зрелища мне грустно и немного завидно. По-хорошему, у нас с Клавдией должно было быть точно так же. Наша разница в возрасте еще меньше, к тому же, мы обе девочки. Мы должны были стать прекрасными подругами. Мы должны были знать все секреты друг друга, меняться одеждой и делиться сердечными тайнами. Но у нас почему-то не вышло. И никогда не выходило. Наверно, мы просто слишком разные. Пока Клавдия занимается школьным самоуправлением, я тусуюсь в театральном кружке. Пока Клавдия решает уравнения, я пишу сценарии. Клавдия получает стипендию Вандербильта, я… быть может, «Золотую тубу».
Знаю, я не в силах это изменить, но иногда мне хочется сойтись с ней получше. Чтобы ее можно было обнимать, грозить ей и подкалывать так же запросто, как выходит у Джек с Полом. Те несколько месяцев, когда Клавдия играла Долли, мне казалось, что мы можем стать ближе друг к другу. Что у нас наконец-то появились общие интересы. Мы проводили вместе больше времени, чем обычно, и радовались этому. Но, видимо, радовалась я одна, потому что теперь Клавдия говорит, что съемки только отнимали у нее кучу времени и нервов.
Вот вам и сестринское взаимопонимание.
Джек не успевает додумать, что еще она сделает с Полом, потому что на нас набрасывается выводок маленьких детей. Их пятеро, и, судя по пятнам зеленой глазури на щеке у одного из них, они празднуют чей-то день рождения. В наше убежище вторгается девочка от силы лет шести и упирает руки в боки.
— Вы слишком ста-а-арые, чтобы здесь сидеть! — заявляет она, тыкая в нас пальцем. — Детская площадка - для детей! Таковы правила!
— Мы еще не закончили школу, — улыбается Пол, — так что, наверно, сойдем за детей.
— Не-а! — девочка топает ножкой.
На ней кроссовки с подсветкой, и от движения вокруг носка сверкают сине-зеленые вспышки. А вот стоящему рядом с ней мальчику, похоже, плевать на это вопиющее нарушение правил:
— Хотите с нами поиграть? — спрашивает он. — Мы играем в догонялки, и я вода, но, так уж и быть, я дам вам пять секунд форы.
К его футболке с трансформерами пришпилен большой синий значок с надписью «Именинник».
— Ой, Пол просто обожает догонялки! — радуется Джек. — Он точно с вами сыграет! — и со злорадной улыбкой тыкает Пола в колено.
Тот и бровью не ведет. Выбирается из-под горки, поднимается на ноги и стряхивает со спины песок.
— Пять секунд, говоришь? — спрашивает он.
Мальчик внимательно оглядывает Пола.
— Хм-м, — протягивает он, потом изо всех сил хлопает Пола по спине и вопит: — Ты вода!
Пол ревет, как разъяренный медведь. Дети визжат от радости и ужаса и бросаются врассыпную. Пол оглядывается на нас и показывает Джек язык:
— Ха! Теперь я с крутыми ребятами!
Он трогается с места, преувеличенно замедляя бег, и старательно промазывает, не задевая детей.
Я смотрю на Джек и качаю головой.
— Чего? — спрашивает подруга. — Он отрывается на полную катушку!
— Наверно, родителям именинника будет очень интересно, почему за их детьми гоняется какой-то левый парень.
Джек то ли фыркает, то ли хрюкает:
— Мне напомнить тебе, что он увел всех моих клиентов, когда я работала нянькой? Родители в нем души не чают!
— Чего так уныло? Ты же ненавидишь сидеть с детьми! — напоминаю я.
С этим сложно поспорить. У Джек неподходящий для няньки темперамент. Она категорически не согласна улыбаться детям, приседать, чтобы посмотреть им в глаза, или спрашивать, какой у них любимый предмет в школе. Моя подруга считает детей уменьшенными взрослыми, которые как следует выпили, и если они отказываются вести себя логично в ее присутствии, значит, не заслуживают ни ее внимания, ни, тем более, заботы. Так что она бросила эту затею три года назад и все свободное время либо работает в Petco, либо лепит кукол.
— Ничуть не уныло! — отвечает она. — Я просто сказала, что все мамы любят таких, как он.
Следующую минуту мы с улыбками наблюдаем, как Пол с детьми носятся по площадке. Пол идеально вписался в компанию и с радостным гиканьем лавирует между спортивными снарядами, размахивая руками, как пропеллер.
— Повезло детям, — заключает Джек. — Если их родители решили праздновать на детской площадке, вечеринка, наверно, была так себе.
Я оборачиваюсь к ней. Давно хотела задать один вопрос, который копался у меня на задворках сознания уже несколько
