Так что мы решаем устроить ужин. Просто праздничный ужин на две семьи у меня дома. Праздновать будем вечером двадцать седьмого августа - точно посредине между двумя датами. Это четверг, обычный рабочий день, и мы не позволяем никому помогать нам с приготовлениями. В четыре часа Пол возвращается с астрономии, и мы готовим еду под музыку Travis, которая нравится ему, и Сен-Венсан, потому что она нравится мне. Ближе к шести вечера я зажигаю свечи, хотя солнце еще не село.
Миссис Харлоу снова в отъезде, но Джек с отцом приходят и садятся в столовой, где уже сидят мои родители. Мы с Полом вносим еду: большую миску овощного салата, корзинку горячих роллов Sister Schubert's и, самое главное - феттучини «Альфредо». Да, у нас с Полом одно и то же любимое блюдо.
— Поверить не могу! — возмущается Джек, когда все рассаживаются. — Вы сами приготовили себе праздничный ужин!
— Только не торт! — возражает папа. — Торт я бы им не доверил.
Папа пообещал посадить меня под домашний арест, если я не дам ему приготовить к празднику хотя бы сладкое. Видимо, так далеко заходить уже нельзя.
— Мы же взрослые! — отвечаю я Джек. — Взрослые всегда сами себе готовят.
— Ага, рассказывай! Взрослые ходят в дорогие рестораны и напиваются хорошим вином, если уж на то пошло.
— И откуда у тебя такие познания? — спрашивает её отец. Джек загадочно пожимает плечами и уделяет все своё внимание салату.
У мистера Харлоу плохой вид. Он как будто похудел, но, может быть, он был таким еще до химиотерапии, а я заметила только сейчас. Но больной вид не мешает ему улыбаться его неизменно спокойной улыбкой. Джек с Полом говорят, он продолжает каждый день копаться в саду.
Я кладу ему феттучини первым. Джек косо на меня смотрит: она уже жаловалась, что я стала иначе относиться к её отцу с тех пор, как болезнь вернулась. Она считает, что лучше бы мне было плевать, как в прошлый раз. Мне пришлось ей напомнить, что тогда мне было вообще плевать на всех, и я даже не знала слова «простата». А сейчас Джек может смотреть на меня сколько угодно, но мистер Харлоу заслуживает первую порцию феттучини.
Мы много лет так вот вместе не обедали. А ведь в нашем детстве такое случалось часто. Мистер и миссис Харлоу с моими родителями сидели в столовой, а мы быстро съедали еду на кухне и убегали в гостиную смотреть мультики. В последнее время я начинаю скучать по тем временам. Так что я предложила Полу оживить традицию, он согласился, а лучшего повода, чем наши дни рождения, было не подобрать.
Конечно, по-старому уже не будет: Клавдия уехала, а нам уже больше хочется разжиться бокалом красного, чем посмотреть лишний раз «Русалочку». Но мне нравится, как мы возрождаем прошлое. Нравится даже больше, чем вспоминать детство.
Папа испек нам торт из горячего шоколада с меренгами, и это не только звучит смешно. Когда приходит время десерта, он зажигает единственную свечку на торте, все поют Happy Birthday, и мы с Полом задуваем свечу. Потом папа неровно разрезает торт - его нельзя разрезать как следует - мы вооружаемся вилками с ножами и вгрызаемся в хрустящее лакомство.
Когда разговор каким-то образом заходит о политике, я скидываю салфетку:
— Вы не возражаете, если мы пойдем в гостиную?
— Таш, милая, чему я тебя учил? — отвечает папа. — Именинницы не спрашивают разрешения. Они ставят в известность.
— Как скажешь. Мам, пап, мистер Харлоу, сообщаю вам, что мы удаляемся в гостиную.
Папа доволен и указывает в сторону гостиной жестом великодушно настроенного тирана.
Вот, совсем как в детстве. Я уже собираюсь предложить посмотреть что-нибудь из «Диснея», но тут Пол протягивает мне квадратную коробочку в оберточной бумаге в черно-белую полоску.
— Что это? — спрашиваю я. — Подарок?
Я уже подарила Полу свой подарок три дня назад - как раз в его день рождения. Я набила огромный пакет его любимыми сладостями: печеньем с орехом макадамия, шоколадными батончиками и двухлитровыми бутылками Dr. Pepper. На дно я положила странную книженцию под названием «Выпускники колледжей: где они сейчас?» (с подзаголовком: «В ином мире, в депрессии или на социальном дне») и вложила в суперобложку неровно отрезанную бумажку с запиской: «А еще я должна тебе стол для пинг-понга, напомни, как деньги будут».
Соответственно, я не ждала подарков раньше, чем через три дня, в мой собственный день рождения. Джек, похоже, тоже так решила.
— Пол, засранец, как ты только посмел! — недоумевает она.
Пол разводит руками и с улыбкой поглаживает угол подарка.
— Мне открыть его прямо сейчас?
— Открывай!
Я сажусь на диван рядом с Джек. Она, кажется, собирается убить брата взглядом.
Пол невозмутимо растягивается на полу. Говорю вам, это его состояние покоя.
Я разрываю упаковку. Внутри оказывается что-то мягкое и трикотажное. Я поднимаю и расправляю свой подарок. Голубую футболку моего размера. Спереди на ней красуется нарисованный когда-то Полом логотип Seedling Productions. Арбуз и закат кажутся реальными настолько, что, кажется, вот-вот сойдут с ткани и заживут собственной жизнью. На спине черными блестящими буквами стоит: «Команда Зарлоу».
Джек долго ругается себе под нос, потом пинает Пола под колено:
— Вот уж удружил… Теперь мне придется купить ей собственный остров!
Пол опирается головой на сложенные руки и с надеждой улыбается мне.
— Хватит так на меня смотреть! — прошу я. — Сам знаешь, что она шикарна!
Друг расслабляется и улыбается во весь рот.
— Seedling Productions... — вздыхает Джек.
— Наш дар и наше проклятие, — соглашаюсь я.
В такие моменты я никак не могу поверить, что «Несчастливые семьи» правда закончились, а не просто взяли большую паузу. Думаю, до меня так и не дойдет, пока я не начну снимать что-нибудь новое.
— А как-то вечером, — начинает Джек, — я поддалась твоему дурному влиянию и составила список, что нам нужно поменять в проекте.
— Ну-ка, ну-ка? — осторожно переспрашиваю я.
— Думаю, для начала надо специально постараться не набирать новой аудитории. Это напряжение убьет меня.
— И меня, — ухмыляюсь я.
— Может, попробуем даже немного отпугнуть зрителей...
Пол поднимает руку:
— Возьмите меня актером. И заставьте петь!
— Не пойдет, — осаживает его Джек. — Желающих опозориться перед камерой - полный
