- Плохое для этих людей известие.
- Так временно же, - широко раскрыл глаза этот наивный человек. Ведь нет ничего более постоянного, нежели то, что власть предержащие любят называть временным. - Потом у каждого своя квартира будет. Надо лишь потерпеть. Да и они... нэпманы. Пожили за счет народа и хватит.
- Тоже верно, - согласился я, не выпадая из образа. - Ты лучше скажи, долго ли все это длилось и какие особенности во всей этой канители запомнились?
Виктор что-то отвечал, но меня его ответы уже не интересовали. Так, звуковой фон, не боле того. Гораздо интереснее был узнанный нюанс, вполне заслуживающий доверия. Виктору врать смысла нет. Простая душа, что видит, о том и говорит. В том числе и об уплотнении.
Ну что, очередной этап возврата к жестким коммунистическим методам. Сворачивание НЭПа, объявление коллективизации на селе, затем начало уплотнения в сфере городского жилья...
Уплотнение! Назвали то как нейтрально. Лучше бы своими словами, без эвфемизмов, то есть попыткой словом смягчить суть дела. Уплотнение - это процедура, когда тебя, живущего в отдельной и уютной квартире, вдруг оповещают, что, к примеру, из пяти комнат за тобой останется... Скажем, аж целых две! Ну а остальные три отходят родному государству и великому делу коммунизма. Спустя пару недель в эти три уже бывших твоих комнаты вваливаются толпы народу (классический норматив страны советов - комната на семью) - и еще недавно кажущаяся радужной жизнь превращается в ад.
Знаем, проходили. Сразу после революции, в первые годы, все осколки старого мира, людей, являющихся без преувеличения элитой, лучшей частью империи, подвергли такой вот... процедуре лишения всего. Тех, кто не был убит сразу и кто не бежал из страны при первой возможности, понимая, что жизнь здесь будет хуже всего прочего.
Возврат к истокам, что тут еще сказать то можно. Отдельные квартиры в стране советов по большей части лишь для партийной верхушки да тех специалистов в тех или иных областях, без кого покамест не получается обойтись. А остальных -в коммунальное житие. Причем подается это таким манером, что люди, становление которых происходило уже при новой власти, принимают безумие коммунальной жизни как нечто само собой разумеющееся. Вот как Виктор, этот инженер-электрик. В его голову даже не закрадывается мысль о том, что он, довольно ценный специалист, получивший высшее образование, просто не должен жить в одинаковых условиях, например, с тем же пьяным маргинальным пролетариатом в лице того же алкаша и бузотера Семена.
Собственно, в Российской Империи такого быть в принципе не могло. Любой человек понимал, что получая образование, продвигаясь вверх по ступеням незримой государственной пирамиды. Он улучшает уровень своей жизни, ее комфорт, дает возможность своим детям начинать жизнь с более выгодных позиций. Это нормально, это естественно. И шанс был у любого. Множество примеров было, когда люди из самых низов, проявляя способности и волю, достигали всем заметных высот. Еще со времен Петра Великого это приобрело по сути официальный статус. А им же введенная 'Табель о рангах' окончательно закрепила систему, работающую с его времен и до момента крушения великой империи.
Теперь системы нет. Вообще нет. Зато все, кроме партийной верхушки конечно, могу почувствовать на своей шкуре все жизненные тяготы и грязь. Ту грязь, что раньше была уделом тех, кто не хотел ничего достигать, ни к чему стремиться. Да-а, вместо стремления вверх советская власть окунала своих граждан в помои по самую маковку. Еще и заботливо придерживала рукой, чтобы, не дай боги, кто-нибудь не оказался чистым. Зато мнимое равенство, столь любимое теми, у кого нет ни ума, ни воли, ни силы духа.
Впрочем, меня это напрямую не касается. Я отнюдь не часть страны советов, у меня тут просто важные дела. Очень важные. Ради них потерпеть несколько месяцев или даже больше коммунального жития - невелика цена. К тому же...
***
Как и было уговорено, раз в несколько дней я звонил Руцису, сообщая ему о своих 'усиленных занятиях' и прогрессе в оных. Изучение французского языка - который я и так знал, пусть и не очень хорошо, со словарным запасом, вынесенным из детства - кое-каких рекомендованных чекистом книг... Полезных книг, что должны были сместить полуполученное Фоминым юридическое образование в сторону ОГПУ-шных надобностей.
Но на сей раз...
- Добрый вечер, Леша, - ответил на мое приветствие чекист, причем голос у него был особенно ласковый. - У меня есть чем тебя порадовать.
_ Приняли? - организовав должную долю восхищения и предвкушения в голосе, спрашиваю я. - Неужели...
- Приняли. Помнишь я рассказывал тебе о структуре ОГПУ?
- Конечно, Аркадий Янович, могу наизусть пересказать.
- Не нужно, - усмехнулись на том конце провода. - Я хочу напомнить про Особый отдел ОГПУ. После недавней реорганизации в него включили Восточный отдел и, что важно для тебя, Контрразведывательный. Ты поступаешь на службу в первый отдел Особого отдела. Он занимается контрразведкой против деятельности на территории СССР разведок стран Европы и США, также наблюдает да диппредставительствами. Ты доволен?
-Очень доволен, Александр Янович! Вовек не забуду вашей помощи.
- Не забудешь, - эхом отозвался Руцис. Послезавтра, в девять утра, будешь на Лубянке. Документы на тебя готовы. Проверку ты прошел. Разберешься что и как. Еще вопросы?
- Только один. Моя должность?
-Свой кубик в петлицы получишь. Не простым же агентом тебя зачислять с тремя курсами юридического и умением думать, - я чуть ли не увидел, как чекист лениво отмахнулся от этого естественного для прозелита вопроса. - Документы, форма, оружие - все это тоже получишь. Как и комнату в нашем общежитии. Нечего сотруднику ОГПУ в съемной комнате ютиться.
- Большое спасибо, Александр Янович...
- Уже слышал. И не забывай... звонить.
Все, трубка повешена. А последние слова чекиста - явный намек на то, что он считает меня обязанным всерьез и надолго. Правильно, логично, естественно. Сейчас он бросает перспективного новичка в омут тайной полиции и будет ждать, внимательно
