Положение броненосцев северян становилось совсем уж критическим, когда случилось то, чего ожидать точно не стоило. Носовая башня «Булл-Рана» словно бы содрогнулась изнутри. Из амбразур выплеснулись языки пламени, затем дыма… левого орудия больше не существовало, торчал лишь покорёженный огрызок. Случилось то, от чего система «армстронг» страдала чаще других систем – разрыв снаряда прямо в стволе.
Джосайя Тэтнелл молился и проклинал силы земные и небесные одновременно. Мало того что носовая башня вышла из строя, так ещё в носовом трюме началась течь. Помпы пока справлялись, но это именно что пока. Бой ведь продолжался, а его броненосец потерял не только весомую часть боевой мощи, но и дым от пожара застилал всё вокруг, мешая целиться остававшимся комендорам. К тому же не стоило забывать и о том, что пожар требовалось потушить как можно скорее. Ибо не дай бог огонь проникнет в расположенный внизу погреб боеприпасов. Тогда всё, конец!
Зато оставшаяся башня и казематные орудия «Булл-Рана» продолжали работать, избивая «Роанок» до полного непотребства. Возникало искушение полностью сосредоточить огонь на повреждённом корабле северян, но это было бы неправильным решением. Поблизости крутился и «Монитор», угрожающий один фактом своего существования. Про таранный удар с его стороны также забывать не стоило. Вдобавок орудия Дальгрена, которыми был вооружён «Монитор», несмотря на гладкоствольность, отличались большим калибром… 280-миллиметровые орудия – это по любому серьёзно. А 380-миллиметровки на младшем брате «Монитора», то есть «Пассаике» – это вообще печалило. Плевать, что «Роанок» был частично вооружён такими же орудиями, он был дальше и не столь поворотлив. Зато маневренность этих двух…
Снаряды уже попадали и в «Булл-Ран», и в «Фолсом», но пока обходилось. Относительно, конечно. Кэптену Бьюкенену докладывали, что броневой пояс в некоторых местах не внушает оптимизма. Плиты ведь держались на заклёпках, а они от ударов в листы брони могли и расклепаться. И вот-вот готовы были это сделать. На «Фолсоме» также возникли проблемы. Ближе к корме снаряд, выпущенный из монструозного орудия «Пассаика», врезался в борт чуть ниже ватерлинии, сумев проломить броню, бывшую в два раза тоньше брони «пояса». Результат – постепенно затапливаемый трюм. Среднее орудие правого каземата вышло из строя. Удачное попадание просто сорвало орудие Брукса со станка, сделав его дальнейшее использование в бою невозможным.
– Мы уничтожаем друг друга, – процедил Бьюкенен, глядя на то, как «Роанок» садится носом в воду, но продолжает стрелять. – Мы не так маневренны, и они этим… Господь всемогущий!
Контр-адмирал Тэтнелл ничего не сказал в ответ, лишь смотрел на то, как взлетает в небо единственная орудийная башня «Пассаика», а из глубины корабля в небо рвётся столб яркого даже днём пламени. Похоже, боги войны в эту минуту решили обратить своё благосклонное внимание на комендоров «Фолсома». А может, броненосец янки просто подошёл слишком близко к «Фолсому», надеясь со сверхблизкой дистанции двухорудийным залпом всё же проломить его броневой пояс.
Доигрались. Или заигрались, что не суть важно. Главное заключалось в том, что в «Пассаик» почти одновременно, с разницей в какие-то несколько секунд, попали три снаряда. Причём два были выпущены из нарезных «армстронгов» с хорошим пробивным действием. Какие именно из трёх попавших снарядов пробили башенную броню? Боги ведают. Но то, что проникнувший внутрь снаряд или снаряды смогли вызвать детонацию сначала поднятых из погребов пороховых зарядов, а потом и собственно снарядного погреба – это было очевидно.
«Пассаик» ещё сохранял ход, ещё управлялся, но было понятно, что это лишь агония. И находящимся на его борту стоило думать исключительно о своём спасении. Если как следует присмотреться, становилось очевидно, что броненосец довольно быстро погружается, пусть и сохраняя ровное положение. Агония. И спастись можно было, лишь прыгая за борт, потому как шлюпок на броненосцах пока как-то не предусматривалось.
– Всеми орудиями по «Роаноку»! – скомандовал Тэтнелл, мгновенно уловивший изменившуюся ситуацию. – Добьём его, «Монитор» будет почти не опасен.
Кэптен Бьюкенен только рад был. Сейчас, как ни крути, расстановка сил была два на два, пусть и с заметным преимуществом броненосцев Конфедерации в артиллерии. Да и о маневренности у «Роанока» говорить не приходилось. Борьба с течью, с пожарами, с кормовой башней, которая поворачивалась настолько медленно, что поневоле наводила мысль о серьёзных повреждениях – добить калеку представлялось занятием совсем не сложным. Особенно учитывая то, что «Фолсом» коммандера Кука тоже не собирался стоять в сторонке.
А что «Монитор»? Перед его командиром, лейтенантом Даной Грином, стоял выбор. Он ещё мог отступить, спасти для США хотя бы один броненосец из трёх. После этого боя всем становилось понятно, что именно броненосцы будут основой мало-мальски значимого флота. И горе тем, у кого их не окажется.
«Роаноку» уже не уйти, это было очевидно как офицерам «Монитора», так и большинству простых матросов. Нос просел, одна башня вышла из строя, вторая практически не поворачивается, скорость упала узлов до трёх, а про маневренность и говорить не приходится – единственный шанс на спасение у «Роанока» имелся лишь в том случае, если полностью прекратится огонь по нему. Но это было невозможно. По доброй воле конфедераты точно не откажутся от добивания повреждённого корабля. А надежда на помощь фрегатов… По всем признакам у той части эскадры и так хватало проблем. Им бы успеть дотянуться до верфей Портмута, где уж там приходить на помощь броненосцам.
Зато «Монитор» мог уйти хотя бы для того, чтобы не оставлять Вашингтон беззащитным. С его осадкой чуть более трёх метров он вполне мог войти в Потомак, в отличие от более глубоко сидящих броненосцев конфедератов. И оказавшись там, стать серьёзной, почти непреодолимой преградой для малых судов Конфедерации, тех же речных канонерок. Возможно, так и стоило бы поступить исходя из доводов разума. Но было ещё и понимание того, что сейчас сражение на Хэмптонском рейде проигрывается флотом США вчистую, позорно и показательно. А честь – не пустой звук.
Потом многие сойдутся на том, что именно уязвлённая гордость и подтолкнула лейтенанта Грина к тому, чтобы, игнорируя возможную опасность, выжать последние силы из машин «Монитора» и рвануться к «Булл-Рану» с
