Вероника тихо улыбнулась.
– Но зачем? Зачем? Для чего был этот жуткий спектакль?
– Я мог бы не говорить вам это, Сергей Кириллович, и вы бы тихо уснули в неведении. Но моя этика не позволяет так поступить. Вы должны знать, почему жизнь обошлась с вами столь жестоко. Мы должны были уничтожить Президента и для этого использовали магию и силу волшебных деревьев. И во многом преуспели. Сейчас Президент настолько ослаб, что если его укусит комар, он умрет. Но волшебное дерево в марийских лесах, Белая Мать в Священной роще, защищает Президента и мешает нашим усилиям. Вы знали о местонахождении Белой Матери. И указали нам на Священную рощу. Мы спилим это дерево и уничтожим Президента. За это вам спасибо.
– Вы страшный человек! Демоны подсказали вам этот замысел!
– О нет, Сергей Кириллович. У этого замысла есть свой гениальный автор.
«Боже мой! – думал Подкопаев. – Я погубил Президента! Я погубил Россию! Я проклят, проклят!»
Окружавшие кровать мучители расступились, и возник могучий старик с тяжелым подбородком, выпуклым лбом, черными, сбегавшими ко рту морщинами. Его мускулы были тверды, глаза сверкали, он казался литой статуей, чугунным исполином. Это был генерал Филиппов.
– Здравствуйте, Сергей Кириллович. Извините, что пришлось прибегнуть к этой мистификации. Но в спецслужбах подобное принято. Я говорил вам, что мы, старая гвардия, еще послужим своему государству.
Подкопаев был ошеломлен. Вспомнил немощного Филиппова, умирающего на больничной койке, капельницу и темную вену. Она казалась черной рекой без устья и истока, на берегу которой он вдруг оказался. Все это время его несла эта черная река и теперь прибила к берегу.
– Я прочитал все ваши книги, Сергей Кириллович. Угадал ваш образ. Продумал операцию, понимая все ваши сильные и слабые стороны. И особое ваше пристрастие к небесной синеве и лазури. Все ваши героини имеют синие глаза. Я знал, что вы приведете нас к Священному дереву.
– Я погубил себя! Погубил Президента! Погубил Россию! – простонал Подкопаев.
– Жаль, Сергей Кириллович, что у нас не будет времени побеседовать. Иначе я рассказал бы вам о магических лабораториях КГБ, с помощью которых мы сломали Империю Зла. Эти лаборатории уцелели. Мы работаем в новых условиях, и вы помогли нам.
– Вероника, я люблю тебя! Ты слышишь? Спаси меня! – умолял Подкопаев.
– Сейчас, милый, – она извлекла маленький стеклянный флакончик с золотистым настоем. – Ты спрашивал, кто живет в дупле? Я живу в дупле! Выпей, милый. Это не горько.
Она поднесла флакончик к губам Подкопаева и влила настой. Настой был чуть сладковатый и слегка маслянистый.
Подкопаев почувствовал тихий перебой сердца. Свет в глазах померк. Только пахли ее духи. Их запах был восхитительный. Восхитительна была и она, его любимая. Он вдыхал ее духи и не мог надышаться. Постепенно запах духов становился слабее, словно она удалялась. Потом пропал совсем. Возникло чувство полета и несмолкаемый шум. Так шумят на летнем ветру деревья. Но потом шум утих. Оставался один полет. Но и он исчез. Наступило облегчение. Тишина и недвижность. Подкопаев был мертв.
К Священной роще подкатил микроавтобус. Из него вышли два лесоруба в комбинезонах с бензопилами. Лицо одного наполовину закрывало родимое пятно. Уложив бензопилы на плечи, они направились в глубь Рощи. Было светло и просторно. Кое-где пестрели разноцветные ленты, оставшиеся от недавнего празднества. На траве лежало домотканое полотенце с красными крестами.
Священное дерево устремилось ввысь своим гладким золотистым стволом.
Дровосеки запустили бензопилы и с обеих сторон стали пилить Священное дерево. Из-под зубьев хлынула кровь. Дерево застонало, и его стон полетел по Роще, и ему вторили стоном другие деревья.
Зубья погружались в древесный ствол, из-под пил вылетали липкие красные опилки. Дерево стенало. Оно накренилось и рухнуло. Лежало на земле и вздрагивало, издавая затихающие стоны. Кругом стенали и падали деревья.
В открывшемся небе полетели птицы. Летели синицы, дятлы, зяблики, щеглы, малиновки, совы, ястребы. Летел черный ворон и белая цапля. Над Рощей стоял шум крыльев и истошные птичьи голоса. Когда птицы улетели, побежали по земле зайцы, белки, лисы, волки, олени, лоси. Побежали ежи, заструились змеи, убегали жуки и муравьи.
Роща мертвела. В синем небе встала туча, ударил гром, стали падать жгучие молнии.
Дровосеки, забыв прихватить пилы, побежали из Рощи, и перед ними в землю вонзались гневные молнии.
Глава восемнадцатая
Президент Константин Ярославович Вязов страдал от загадочного недуга. То вдруг испытывал сердечный приступ, близкий к инфаркту. То спазмы головного мозга, напоминавшие инсульт. То задыхался, и ему требовался кислород. То все суставы начинало ломить, и он не находил себе места, кричал криком и извивался.
Его поместили в закрытую клинику, и лучшие врачи стремились поставить диагноз. Но были бессильны. Способы лечения противоречили один другому. Врачи сулили быстрое выздоровление, а втайне вздыхали и качали головами, не умея определить природу болезни.
Эту природу прекрасно понимал владыка Епифа ний, который находился в молитвенном общении с афонскими старцами. Он знал, что Президент подвергается магической атаке, и каждая разрушает его, приближая конец.
Он уговорил Президента Вязова переехать из клиники в монастырь, в чудесную обитель, цветущую среди владимирских лесов. Монастырь был женский. Владыка Епифаний полагал, что женские молитвы лучше слышны Богородице.
Президента поселили не в келье, а прямо в алтаре. Поставили кровать, стол, провели правительственную связь.
Президент не выходил из алтаря. При нем совершались таинства. Он видел, как над престолом, где хлеб и вино претворяются в тело и кровь Христову, плещут крыльями ангелы. Из алтаря он слушал долгие прекрасные службы, пение дивного хора. Дважды в день вокруг монастыря совершался крестный ход. Монахини несли образа, отгоняя демонов. Ночами, когда в алтаре горела одинокая лампада, он слышал, как в огромном темном храме монахини непрерывно читают молитвы. Он знал, что эти молитвы читаются ему в помощь.
Подобные же молитвы читались во всех русских монастырях. В Псково-Печорском, напоминавшем блюдо, полное радостных пасхальных яичек. В Ферапонтовом, где стены украшали голубые фрески Дионисия. В Кирилло-Белозерском, могучем, как крепость, чье отражение дрожит на серебряной озерной воде. В Макарьевом на Волге, белом, как лебедь. В Ниловой пустыни на Селигере, чьи стены и соборы медового цвета и колокол слышен на всех окрестных островах. В Тихвинском, восхитительном своими надвратными шатрами. В Иверском среди Валдайских холмов.
Все монастыри молились о Президенте, отражали магические удары, натиск колдунов. Окружали Президента духовным кольцом обороны. Но когда удары магов, ослабленные монастырскими алтарями, все-таки прорывались к владимирской обители, их встречала чудотворная Боголюбская икона Божьей Матери. В своем голубом омофоре, тонкая, как виноградная лоза, она отражала магические удары и гасила их. При этом сама обугливалась, покрывалась вмятинами и ожогами.
Президент Вязов слышал бои, в которых встречались духи тьмы и светоносные духи молитв. Над кровлей храма сражались демоны и ангелы,
