Через час они добрались до Громнета. Пешком они добрались бы вдвое быстрее, даже в снегу, но Ада не хотела расстраивать изобретателя. К тому же совкообразное сиденье было довольно удобным, а от парового котла исходило приятное тепло. Уильям, Хис и Робинсон завернулись в складки ее накидки и уснули.
В Громнете их внимание сразу привлекли звуки музыки. Все обитатели деревушки вышли на крылечки своих домиков, чтобы послушать деревенский ансамбль «Громобойчики», выстроившийся вдоль кромки замерзшего утиного пруда. «Задорные девчата» пели старинную шотландскую песню «Вместе весело шагать по просторам», а настоятель местной церкви Св. Хильды, преподобный Торвиль, выписывал и выписывал на одной ноге виражи на льду. Похоже, что всем было очень весело.
– Приготовились! – закричал доктор Брюквидж, изо всех сил налегая на большой тормозной рычаг. «Машина различий» начала исключительно плавно тормозить.
– Приехали!
Доктор Брюквидж вытащил клетчатый платок и обтер им лицо.
– Вот это приключение!
Они остановились у просторного, но несколько обветшалого здания со множеством оконцев и дверей. Перед ним возвышался щит, гласящий:
Ада разбудила обезьянок, и в тот самый момент, когда она слезала с «Машины различий», на вершину холма вкатился большой почтовый дилижанс, влекомый шестеркой лошадей. Внутри и снаружи он был набит пассажирами: они сидели друг у друга на коленках, сжимая свой багаж и шляпы и в то же время крепко держась за перила и лестницы. Впереди сидели три кучера в высоких цилиндрах и вовсю дудели в свои кучерские рожки, которые мигом заглушили «Громобойчиков». Преподобный Торвиль отвлекся, потерял равновесие, шлепнулся и заскользил по льду, утюжа его головой, пока не уперся в сугроб.
Проскочив под щитом, кучера натянули поводья, почтовая карета юзом подъехала прямо к дверям постоялого двора. Они распахнулись, и просторный двор заполнился конюхами, которые принялись распрягать лошадей, в то время как пассажиры, держась за перила, покидали наружные места.
Сквозь резкие крики конюхов и оживленную болтовню пассажиров до Ады донесся возбужденный лай и скулеж. Она обошла карету и убедилась, что сзади к ней прикреплена большая самоходная переноска из пяти отделений, в каждом из которых сидела, виляла хвостом и лаяла собака. К ошейнику каждой была прикреплена табличка с именем. Ада пригляделась и прочитала:
– Флосси… Айвенго… Эмма… Будлз… Карло…
– Ада!
Ада обернулась на свое имя и увидела Эмили Брюквидж, пробирающуюся к ней сквозь толпу. За ней спешили доктор Брюквидж и обезьянки.
– Эмили!
Ада обняла подругу.
– Как я рада тебя видеть!
– Я тоже очень рада тебя видеть, – ответила Эмили, обнимая Аду в ответ. Затем, отступив на шаг, она добавила: – Ты получила мое письмо?
– Только вчера. Оно затерялось среди бумаг у твоего отца на столе.
– Так ты знаешь, что у меня новые друзья! Ах, Ада, я должна просить у тебя прощения.
Эмили увлекла за собой Аду по дорожке к одной из многочисленных дверей «Громобоя», продолжая на ходу:
– Я взяла на себя смелость пригласить моих подруг в Грянул-Гром-Холл на литературно-собачью выставку – они пришли в такой восторг, когда о ней узнали! Они любят поэтов и писателей.
Эмили остановилась, тревожно взглянула на Аду и добавила:
– Ты ведь не возражаешь, правда?
– Конечно, нет! Я буду рада познакомиться с твоими новыми подругами, – ответила девочка как можно радостнее. Хотя и не смогла избавиться от укола ревности. Эмили снова обняла подругу и втащила ее за руку внутрь.
Аде не доводилось еще бывать на постоялых дворах, и ей было очень интересно, как там все устроено. Правда, она сомневалась, что ее отец одобрит такую любознательность, так что она решила ничего ему не рассказывать. Она оглянулась по сторонам и увидела, что они оказались в маленькой комнатке, заполненной джентльменами, которые пытались читать газеты, не поддавая локтем в бок соседу и не обдавая его пеной из своей жестяной кружки. Табличка на стене гласила: «Пиквикский кабинет – котов не бросать».
– Простите… Простите… Извините… – вежливо говорила Эмили, пробираясь сквозь толпу к противоположной двери. Ада следовала за ней. Они оказались в другой маленькой комнатке, полной леди, которые пудрились, изо всех сил стараясь не обдать своей пудрой соседку. Надпись на стене гласила: «Туалетная комната – котов не бросать».
За ней следовала «Курительная комната – котов не бросать», в которой наличествовал чрезвычайно дымный камин, курившийся, как вулкан; «Распивочная – котов не бросать», с чрезвычайно скрипучими половицами, «распевающими» на разные голоса; «Буфетная – котов не бросать», полная буфетчиков и официантов. Все комнатки были одинаково маленькими и одинаково полными народу. Наконец, после бесчисленных «Простите…», «Извините…» и «Ах, это ваша нога? Мне очень жаль…» Ада и Эмили вошли в «Долгую гостиную – котов не бросать», которая оказалась узким коридором, полным гостями, прибывшими с грянуллской почтовой каретой и пытающимися найти себе место.
– Почему в «Громобое» так много комнат, – вздохнула Ада, которая изрядно покраснела, пока пробиралась через толпу, – и почему они все такие маленькие?
– Наверно, потому, что так сложнее бросать котов, – ответила Эмили, пожимая плечами[4].
Они подошли в угол комнаты. Три фигуры сидели на подоконнике, оперев ноги на свой багаж – три дорожных сундука, на крышках которых были нанесены инициалы: «Ш.В.», «Э.В.» и «А.В.».
– Позволь представить, – сказала Эмили. – Это мои одноклассницы – Шарлотта, Эмили и Анна Во́тте. Они мои лучшие подруги, Ада.
– Очень рада с вами познакомиться, – вежливо сказала та.
Сестры Вотте не ответили. На них были надеты чепцы с такими широкими полями, что их лица оставались в тени – и Ада вообще не была уверена, что они ее слышали.
– Они очень застенчивые, – шепнула Эмили, постукивая каждую из сестер по коленке, чтобы привлечь внимание. – Поэтому-то они и носят романтические чепцы. Представь, они сами себе их сделали, по примеру того, который ты мне подарила.
Шарлотта, Эмили и Анна Вотте взглянули на Аду, их голубые глаза мерцали из глубины чепцов, как совиные зрачки из дупла.
Затем, поднявшись, они извлекли из-за оборок своих чепцов по листу бумаги и что-то записали на них карандашом, передавая его друг другу.
Затем протянули Аде по записочке:
Эмили качнулась к Аде и прошептала ей в ухо: «Поначалу это кажется странным, но ты быстро привыкнешь!»
Глава пятая
Выйдя из дверей «Громобоя», они обнаружили, что почтовая карета уже уехала[5], а собачья переноска прикреплена к «Машине различий», стоящей посреди двора, фырча и закипая. Вокруг нее толпились вычурно одетые люди. Ада сообразила, что это и есть участники литературно-собачьей выставки,
