- Прости что перебиваю, но как я докажу, что я - это я?
- У тебя фамильное оружие и перстень рода. Они заговорённые и их носить может только тот, кто имеет на это право.
- У меня такое право есть?
- Да, ты унивет и на тебя магия этого мира не распространяется, так что и твой меч, и перстень тебя примут без всякого сопротивления. А давай это прямо сейчас проверим? - Не успел я глазом моргнуть, как в руках у старца оказался клинок в потёртых ножнах, а на его крестовине на кожаной тесёмке висело подобие печатки. Хотя правильнее сказать не в руке, а над ней, в воздухе, не касаясь кожи. - Заметил? Даже я, один из сильнейших волдрудов этого мира не могу прикоснуться к вещам, которые зачарованы богами и принадлежат твоему роду. Попробуй возьми его в руку, - и меч плавно поплыл в моём направлении.
Мне ничего не оставалось, как перехватить его за ножны, а потом извлечь. Руку неприятно кольнуло, но не более того, затем меч засветился красным светом и погас.
- Вот и всё, Страх, - старец выдохнул с облегчением, - тебя признали, как наследника и подтвердили твоё право числиться в красной десятке. Мои предположения полностью оправдались. А теперь давай вернёмся в твою комнату и там продолжим разговор, а то я что-то устал и проголодался. Фамильный перстень то одень на руку, только печатью вовнутрь, нечего раньше времени светиться...
3.
Последняя ночь, проведённая во владениях Лира, выдалась бессонной. Информация, которую следовало крепко накрепко запомнить, лилась на меня как из рога изобилия. Но что было удивительно, легко запоминалась, и я был уверен, что в любой нужный момент могу ею воспользоваться.
Я узнал, что настоящий Страх, с доверенным слугой, действительно пытались перебраться в Солей, для чего воспользовались морским путём, но их каботажное судно попало в шторм и затонуло. Спастись не удалось никому, а тела Страха и слуги так и не обнаружили по той простой причине, что их поясные сумки м карманы были набиты золотом, что и утянуло их на дно.
- На поиски их тел я потратил два года, вот откуда у меня и перстень, и родовое оружие. То, что осталось от них, я похоронил на дне океана, но самая главная тайна, над раскрытием которой я так долго бился, так и осталась для меня за семью печатями. Я не смог установить, кто был отцом Страха и какое отношение он имеет к царскому роду. К тому времени с отцом Рао я разругался вдрызг, а потом и спрашивать стало не у кого.
- Постой, Лир, а как это соотносится с тем, что Рао сейчас тридцать пять, а мне двадцать восемь?
- Тут всё в порядке, отец солнцеликого был ещё тот бабник, не пропускал ни одной симпатичной юбки, так что наличие бастардов никого не удивляло, ни старше, ни моложе тебя. Вся загвоздка была в том, что твоя мать была из очень знатного рода и это могло вылиться в такой скандал, который мог пошатнуть устои государства. Не обижайся, но это я, в своё время, предложил царю удалить твою мать из дворца, как только стало известно, что она ждёт ребёнка. А эта сволочь так и не обмолвился, его это ребёнок или нет.
У тебя может возникнуть резонный вопрос, почему я тянул до последнего и не завёл этот разговор раньше? Всё дело в том, что я не был уверен, что ты согласишься взвалить на себя такой груз ответственности. Рисковать своей жизнью ради чужой страны - на это не каждый согласится. Я знавал двух уневетов, которые предпочли забиться в глушь и там спокойно жить на новой для себя родине.
А потом я учил расположение комнат и жилых помещений в родовом гнезде, запоминал схему расположения тайников с семейными ценностями, узнал о наличии своих детских схронов в спальне, где, по словам старца, меня дожидается то золото, что он поднял со дна океана.
- Золота у тебя достаточно, чтобы ни в чём не знать нужды и что бы содержать сотню воинов в качестве личной дружины. В столицу не торопись, сначала утвердись в воеводстве, пусть слухи о тебе достигнут царя и его ближайшего окружения. Надо посмотреть на его реакцию, так как я уверен в том, что с новой силой вспыхнут слухи о вашем родстве....
Мара всем своим видом выражала недовольство столь медленным передвижением. Откуда ей было знать, что я с трудом сижу и удерживаю равновесие в седле, что, кажется, так и норовит сползти в сторону. Это мой первый опыт верховой езды, не считать же за него те два круга по двору, что я сделал под руководством Лира. И почему они до сих пор не придумали стремян? Почему под седлом какой-то фиговый листок, а не попона? Почему подпруги больше похожи не на ремни, а на нитки, а уздечка имеет столь сложный и запутанный вид? Всё-таки эта порося чувствует мою неопытность и некий страх перед ней. Иначе чем объяснить её внезапные взбрыкивания во время неторопливого хода и обязательный поворот головы, чтобы посмотреть на мою реакцию.
Мы двигались, по совету старца, к побережью, избегая наезженных дорог, постоялых дворов и трактиров, предпочитая останавливаться на ночёвку в небольших деревушках, где за медяк можно было плотно покушать и получить торбу зерна или охапку свежего сена для Мары. Никто не интересовался кто мы и откуда, не задавал вопросы и не провожал подозрительным взглядом. Я так полагаю, что этому способствовал мой знак командира отряда наёмников - серебряная голова волка на камзоле и в виде фибулы на накидке.
Как и говорил старец, я вышел между двумя прибрежными рыбацкими деревнями и прямиком направился к приметному домику, что стоял на отшибе. У двери меня ждал ещё крепкий старик, в холщовых штанах и без рубахи. Без предисловий я сразу же сказал, - Лир просил тебя подтвердить при случае, что я приплыл на лодке со стороны Солей и ты лично меня встречал и помогал разгрузить мои вещи и лошадь. Я кинул ему золотую монетку и не оборачиваясь пошёл к
