– Так, времени нет деликатничать, поэтому сделаем так. – Рома остановился на середине помещения, скрестил перед собой руки, а потом резко развел, словно расталкивая загустевший воздух.
На несколько мгновений у меня заложило уши, а на плечи будто навалилась каменная глыба, а потом у дальнего стеллажа что-то ярко вспыхнуло и осыпалось искрами. Логинов удовлетворенно кивнул и поспешил туда, бросив на меня взгляд через плечо.
– Я нейтрализовал иллюзии и стандартные охранки здесь, – пояснил он. – Звонников не баловался ничем сложным, обходился элементарными знаниями.
Я подошла к нему и посмотрела на полку. Там корешок одной из книг был чуть выдвинут, и Рома уверенно ухватился за него и вытащил. А вот из середины фолианта торчал край какой-то бумаги, оказавшейся той самой картой, о которой сказал Звонников перед смертью.
– Потом рассмотрим. – Рома аккуратно сложил находку и убрал в карман, потом кивнул на дверь: – Идем, кое-что проверю, пока сюда едут.
Следующие несколько часов прошли суматошно и сумбурно. Логинов все-таки попытался вычислить, откуда нанесли удар по Звонникову, но поскольку контур шел по всему периметру и тревога из любой точки сразу шла к хозяину, найти примерное местонахождение нападавшего не получилось. Потом приехали службы, пришлось объяснять наше здесь присутствие и что случилось, несколько раз звонили Михалычу, в общем, часам к пяти вечера только суета улеглась, тело Валерия забрали, а нам разрешили уехать.
Только сев в машину, я поняла, насколько устала и утомилась от бесконечных расспросов, да и вообще денек выдался тот еще. В душе поселилось странное опустошение, я откинулась на спинку сиденья, прикрыв глаза, а из головы все не выходила картинка Звонникова за пару минут до смерти… Гадкое ощущение, что я оказалась не нужна ни матери по большому счету, ни отцу, больно отозвалось внутри. И вот не хотела погружаться в мрачные размышления, но как-то оно само получилось.
– Ром, – вдруг негромко произнесла я, не открывая глаз. – А ведь тогда получается, если этот Падший, задумавший ритуал, не мой отец, то откуда ему столько известно про меня? Как бы это закрытые сведения.
– Значит, у него есть к ним доступ или кто-то знакомый, кто может достать эти сведения, – послышался ответ Логинова. – Будем иметь в виду, а пока надо посмотреть, что это за карта такая.
Он замолчал, у меня тоже не было охоты поддерживать беседу. Надо было дать эмоциям успокоиться. Это почти удалось, и я даже задремала немного, пока вдруг не ощутила, что движение немного изменилось. Приоткрыла глаза и обнаружила, что мы едем по довольно узкой дороге, серпантином спускавшейся по склону и ничуть не похожей на центральную трассу к Мирстону. Мои брови поползли вверх, я озадаченно уставилась на Рому.
– Мы где? – уточнила, покосившись на заросли за окном, настолько плотные, что не пропускали вечерний свет солнца, и тут уже царили сумерки.
– Недалеко от перевала. – Машина в очередной раз повернула, и мы оказались на круглой огороженной площадке, которой заканчивалась дорога. – Я подумал, что отдохнуть не помешает, день был долгим и сложным. До заката еще пара часов есть, до Мирстона за полтора часа доедем, так что можно и расслабиться. Тем более тут есть отличное тихое местечко, и сейчас там точно уже народа нет. – Рома повернулся ко мне, положив руку на спинку сиденья, и серьезно посмотрел на меня. – Тебе так точно нужно немного спокойствия и отдыха.
Ах, да. Он же ощущает мои эмоции. Я поспешно вылезла из машины, раздумывая, готова ли делиться личным, если вдруг Логинов спросит, что со мной творится, и однозначного ответа дать себе так и не смогла… Я сама не понимала до конца, отчего так муторно на душе.
Глава 12
Рома вышел за мной и негромко спросил:
– Купаться будем? Или просто посидим?
– Посидим, – ответила я, обхватив себя руками и отвернувшись.
Он кивнул, подошел и молча обнял, направившись к узкой тропинке. Минут через десять довольно крутого спуска мы оказались в небольшой бухте, огороженной скалами, и там действительно никого не было. Над морем разливался роскошный золотисто-розовый закат, волны с тихим шумом накатывались на крупную гальку, еще теплую, в воздухе пахло морем и хвоей, и вокруг разливалось такое умиротворение, что грех грустить в таком месте. Рома сел прямо на гальку и потянул к себе, устроив между ног, обнял, прижав спиной к груди, и положил подбородок на плечо.
Я слышала, как ровно и сильно бьется его сердце, размеренное, теплое дыхание щекотало шею, и неожиданно в горле встал ком от щемящей нежности, охватившей от молчаливой поддержки. Прикусив губу, я повернула голову и прижалась щекой к плечу Ромы, прикрыв глаза, а он переплел наши пальцы, и уже защипало глаза. Эмоции требовали выхода, и, пожалуй, впервые за эти пять лет мне захотелось выговориться, поделиться с кем-то творившимся в душе. С кем-то, кто поймет и поддержит, а не оттолкнет или будет фальшиво утешать. Прерывисто вздохнув и сглотнув горький ком, я негромко заговорила:
– Знаешь… Это грустно, когда вдруг понимаешь, что тем, кто должен любить тебя и быть рядом в трудную минуту, ты вовсе не нужна. Ни матери, ни отцу. – Я помолчала, на ощупь перебирая гладкую гальку и не сводя взгляда с залитого золотистым закатным светом моря. – Для первой я всегда была не больше, чем красивой куклой, которой можно похвастаться перед друзьями и с желаниями и чувствами которой совсем не обязательно считаться. – В горле запершило, и я откашлялась, нашарив голыш и бросив его в прибой. – А второму вообще все равно, что я существую на свете. Было, – поправилась, снова прервавшись, чтобы усмирить эмоции.
Рома прижал крепче к себе и легонько поцеловал в висок.
– Это не ты им не нужна, а они тебе, такие, какие есть, – так же негромко ответил он. – Не грусти, Искорка, это не стоит твоих слез, правда: – А потом добавил чуть тише. – Я тебя точно не брошу. Тебя только оставь одну, сразу вляпаешься во что-нибудь, – шутливо проворчал он и фыркнул в ухо.
Я от неожиданности сначала замерла, от волнения сердце застучало сильнее, а потом от последних слов Логинова неожиданно для себя тихо рассмеялась, откинувшись на него. Удивительно, но всего от нескольких слов на душе стало легко, и грусть незаметно растворилась без следа. Кажется, я окончательно отпустила прошлое, не желая больше возвращаться туда даже в воспоминаниях. Чуть повернув голову, потерлась о плечо Ромы и искренне произнесла:
– Спасибо.
– Обращайся, – так же коротко ответил он, и мы
