Насмешка Катрана звучит в ушах: «слишком особенная, чтобы рисковать тобою».
Ну, это мы еще посмотрим.
— Итак, что ты хотела мне сказать?
— Позволь мне помочь. Я хочу остаться здесь, участвовать во всем.
Нико улыбается:
— Я так рад услышать, как ты говоришь то, что я уже знаю, Рейн. — Он наклоняется и целует меня в лоб. — Но ты не можешь здесь остаться.
— Но...
Он вскидывает руку.
— Пока. Пока не можешь. Есть и кое-что другое, что ты можешь сделать для нас, если еще на некоторое время останешься в другой своей жизни. Грядут великие перемены, Рейн. Скоро я расскажу тебе. А пока знай вот что: лордеры и их порядок под угрозой, так как готовятся скоординированные атаки по многим фронтам. И тебе уготована во всем этом крайне важная роль. Ты должна оставаться целой и невредимой.
— Пожалуйста, позволь мне поучаствовать в нападении на ЦТ. Пожалуйста! Я сделаю все, что ты скажешь. — Мне слышится отголосок недавних слов Холли, и в глубине души я задаюсь вопросом: я и вправду сделала бы все? Она едва не сделала.
Он смотрит пристально, раздумывает. Молчит так долго, что я едва не начинаю умолять снова. Потом кивает.
— Значит, я могу пойти?
— Да, Рейн, можешь, — говорит он, улыбаясь мне, и я купаюсь в его одобрении. — Ну, есть что-то еще?
«Бен. Помоги мне найти его, спрячь его от Коулсона. Избавь меня от власти Коулсона надо мной», — думаю я, но под пристальным взглядом Нико не могу произнести этого вслух. Не могу рассказать ему о Коулсоне. Нико будет в бешенстве. Все, чего я хочу, — это быть частью этого дела. Нашего дела. Чтобы Нико и дальше смотрел на меня, как сейчас: с теплотой и симпатией. Я буду избегать Коулсона и ничего ему не расскажу. Я сама придумаю, как спасти Бена.
— Нет, Нико. Больше ничего.
— Тогда пошли, тебе пора ехать.
Во дворе уже нет ни Тори, ни остальных, но Катран ждет у двери.
— Отвези ее домой, — велит Нико.
Катран кивает, и я иду за ним к нашим мотоциклам. Не говоря ни слова, он срывается с места и мчит по лесной тропе, а я качу следом. Мы возвращаемся тем же путем до развилки после ручья, потом сворачиваем в другую сторону. Тропа, по которой мы едем, петляет вместе с дорогой вдоль канала, используемой, судя по ее состоянию, довольно редко. Дважды мы вынуждены останавливаться, переносить мотоциклы через поваленные деревья.
После развилки дорога расширяется и выглядит знакомо: я почти уверена, что с другой стороны она соединяется с дорогой, проходящей мимо дома Бена. Точнее, мимо его бывшего дома. Что означает лишь одно: этот путь сливается с той дорогой, которая проходит над нашей деревней.
Вскоре Катран останавливается.
— Туг место, где мы прячем мотоциклы. — Мы сходим с дороги и продираемся сквозь кусты. — Можешь оставить здесь свой, чтобы добраться до нас, если понадобится.
— Спасибо.
— Нико попросил меня разобраться с этим. — Он прячет мой байк и указывает на ящик сзади, раскрашенный под листву. — Обычный запас: вода, еда, бензин, — говорит он, потом накрывает все это брезентом и ветками. — Не знал, что все это для тебя, а то еще дважды подумал бы.
Мне решительно не нравится язвительность в его голосе.
— А в чем дело? У тебя какие-то проблемы?
Он возвращается к своему мотоциклу.
— У меня? У меня никаких проблем. От тебя же, напротив, одни проблемы, особенная ты наша. — И он срывается с места и исчезает за поворотом.
Ну, здорово. Катран — тот человек из моего прошлого, без которого я могла бы прекрасно обойтись, и вышло так, что именно он оказался здесь.
Солнце низко висит в небе, когда я плетусь домой, надеясь избежать вопросов о том, где я была, если уже слишком поздно. Всю дорогу меня одолевают безрадостные мысли.
Я струсила.
Да, нужно посмотреть фактам в лицо: я побоялась сказать Нико правду. Уж если Холли подверглась такому испытанию только за то,
что рассказала брату, почему ушла, то что бы он сделал со мной?
Я перестану быть особенной, если он узнает о Коулсоне. В особенности, когда я не рассказала ему о нем при первой возможности. Я даже не уверена, останусь ли в живых.
Мы теперь твоя семья. Нико не стал бы помогать мне найти Бена. Для него Бен — лишняя опасность разоблачения, так как из-за него я стала беспечной. Узы прошлого делают тебя уязвимыми и слабыми.
Да, я уязвима и слаба, так как разрываюсь между Нико и Беном.
Есть только один способ узнать, что делать: я должна увидеть Бена.
ГЛАВА 24
— Да, дорогая?
Тетя Кэма старше, чем я ожидала, седые волосы собраны в пучок на макушке. Беспокойные глаза внимательно смотрят сквозь стекла очков в металлической оправе.
Я переминаюсь с ноги на ногу.
— Кэмдома?
— Думаю, да. Входи, дорогая.
Я вхожу вслед за ней в безвкусно обставленную прихожую, которая ведет в гостиную. Комната до отказа набита деревенским китчем, кружевные салфетки и фарфоровые статуэтки повсюду.
— Кэмерон? У тебя гостья, — кричит она.
Он спускается с лестницы, и у меня при виде
его перехватывает дыхание. Спустя день то, что сделали с ним лордеры, выглядит хуже, гораздо хуже: половина лица фиолетовая и распухшая. Синяк просто ужасающий, и виновата в этом я.
— Спасибо, — говорит Кэм и смотрит на тетю, которая, кажется, несколько разволновалась. Она уходит на кухню и закрывает дверь.
— Э... у вас тут весьма мило.
