Однако последняя – третья по счету – дверь с указателем «Выход на крышу» тоже оказалась заперта. Антон в сердцах ударил по ней ногой. Не надеясь выломать, конечно, а просто чтобы как-то сбросить напряжение.
Как же она выбралась туда? Должен быть какой-то другой путь! Каким бы хорошим гипнологом ни был Коля Смирнов, ставший астральной проекцией, его дочь оставалась человеком из плоти и крови, а потому не могла просочиться в щель под дверью!
Тоненький голосок внутри шептал, что дочь на крыше может быть иллюзией, внушенной Колей, но Антон отмахивался от него. Если Вика действительно там, то он хотя бы понимает, что нужно делать. А если ее там нет, то он остается один на один с неизвестностью.
Нужно выломать эту чертову дверь! Антон оглянулся по сторонам, ища взглядом какой-нибудь пожарный топор или еще что-то, но ничего подходящего поблизости не обнаружилось. Зато из комнаты в самом конце коридора показался мужчина в серой спецовке.
У Антона в голове моментально все сложилось. Как Коля загипнотизировал медсестру на посту, чтобы той казалось, будто Вика по-прежнему в комнате, так он мог внушить этому мужчине средних лет, что нужно пустить девочку на крышу. У него вполне могли быть ключи.
– Эй! Можно вас? – окликнул Антон, стараясь привести мысли и чувства в порядок. Переживания, помноженные на алкоголь и усталость, мешали сосредоточиться, а для нового внушения нужно быть собранным. – Мне нужна ваша помощь.
Мужчина нахмурился, но медленно пошел к Антону. Слишком медленно! Или Антону просто так казалось, поскольку сердце билось в три раза быстрее, чем обычно.
Мужчина оказался податлив. Даже в взвинченном состоянии Антону удалось за секунды убедить его открыть дверь, ведущую на крышу, и оставить ее открытой. Ведь им с Викой потом нужно будет как-то выбраться.
Еще один лестничный пролет, маленькая дверь – и вот он уже на крыше. Вика по-прежнему гуляла по парапету, улыбаясь своим мыслям и балансируя руками. Возможно, ей казалось, что она ходит туда-сюда по поребрику или поваленному дереву.
Антон замер, не зная, что будет лучше: позвать Вику или подбежать к ней и схватить. Желудок сводило от одного взгляда на дочь, которая, чуть покачиваясь, едва не заваливалась вбок, но потом выпрямлялась.
Поскольку ноги как будто приросли к земле, он предпочел аккуратно позвать:
– Вика!
Она повернула к нему голову, ее улыбка стала шире.
– Папочка, смотри, как я умею! – крикнула она в ответ каким-то совсем детским голосом, как будто ей снова было пять.
Когда Антон приходил поздравить ее с днем рождения или с Новым годом, она всегда произносила эту фразу. Всегда пыталась продемонстрировать какие-то бессмысленные детские навыки. Почему-то именно сейчас Антон вдруг понял, что дочь тогда отчаянно пыталась привлечь его внимание, показать, какая она молодец. Наверное, надеялась, что он станет приходить чаще, если она окажется достаточно хороша. Почему он не приходил чаще? Он был занят. Всегда слишком занят. У него был его университет, его студенты, его чертова диссертация, будь она трижды проклята! Он даже не находил времени и желания похвалить то, что она демонстрировала ему во время визитов.
– Это очень здорово, ты молодец, – отозвался Антон сейчас, протягивая к ней руку и стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал. – Но хватит уже, иди ко мне.
Вика остановилась, глядя на него, но не успела сделать и шага, как рядом с ней выросла высокая, худощавая, вытянутая фигура.
Антон резко втянул носом воздух, стиснул зубы.
– Не смей трогать ее, – почти прорычал Антон. – Кишка тонка со мной лично разбираться? Ты ничтожество! Всегда им был и всегда будешь.
Искаженная проекция Коли Смирнова склонила продолговатую лысую голову набок и, как показалось Антону, усмехнулась.
Вика, которая не замечала чудовища рядом, медленно повернулась, вставая спиной к пропасти. Она снова подняла и раскинула руки в стороны.
– А смотри, как еще я могу, – уже без улыбки сказала она.
Антон понял, что выбрал неправильную манеру общения.
– Стой, подожди, не делай этого, пожалуйста! – скороговоркой выпалил Антон просящим тоном. – Оставь ее в покое, я сделаю все, что ты хочешь. Только не трогай ее!
Вика замерла, как будто кто-то нажал на паузу, даже моргать перестала, пустой взгляд смотрел в одну точку.
Коля Смирнов молча поднял руку и указал Антону на край крыши. Сделка не была озвучена, но от этого не становилась менее понятной: или Антон прыгает с крыши сам, или с нее сиганет его дочь.
* * *– Мы можем разбудить его!
Войтех резко выдохнул, прикрыв глаза и покачав головой.
– Саша, нет времени! Мы не можем просто потрясти его за плечо и разбудить. А у Вики и Антона нет времени ждать, когда этот человек выйдет из комы сам. Мы уже говорили об этом…
– Я в курсе, – немного раздраженно перебила Саша и продемонстрировала ему карту, которую до этого читала. – Но мы можем его разбудить. Он в искусственной коме. Мозг сильно пострадал, ему оперативно удаляли гематому и… – Она оборвала себя, понимая, что медицинские подробности им сейчас не важны. – Такую кому можно прервать в любой момент. Конечно, это опасно для него, но в то же время это единственный шанс и для него, и для Антона с Викой.
Войтех переменился и в лице, и в настроении. Узел из дурных предчувствий в груди немного ослаб.
– А ты можешь это сделать? В смысле, вывести его из искусственной комы?
– Вообще-то это и есть моя работа, – фыркнула Саша, вешая карту на место.
– Тогда давай поскорей, – попросил Войтех, возвращаясь к двери, чтобы убедиться, что за ними пока никто не идет, а заодно заблокировать ее, чтобы им не помешали.
Саша подошла к небольшому столу возле окна и принялась копаться в нем, что-то ища. Войтех поглядывал то на нее, то на окошко в двери, мысленно моля ее поторопиться. Наконец она нашла то, что искала, подошла со шприцем к кровати и нерешительно замерла.
– Давай, Саша, времени мало, – шепотом велел Войтех.
Саша воткнула иглу в ответвление тонкой трубки, которая тянулась к руке Смирнова, выпустила лекарство и спрятала шприц в карман белого халата. Войтех шагнул к ней, и оба замерли по разные стороны кровати, затаив дыхание и глядя на бледное, казавшееся безжизненным лицо. Пару секунд спустя, растянувшихся на целую вечность, веки Коли Смирнова дрогнули, и он открыл глаза.
Сначала в них было удивление, непонимание. Он посмотрел на Войтеха, а затем его взгляд остановился на Саше, и ее обожгло лютой, неприкрытой ненавистью. Но помимо нее в его глазах был триумф. А по губам скользнула довольная усмешка.
В этот момент Войтех понял, что они опоздали.
* * *Лицо Антона исказила болезненная гримаса. Конечно, он не хотел, чтобы погибла его дочь. Ни
