– Понятно. Давай без подробностей, – скрипнув зубами, попросил парень. – Что дальше было?
– Они ссориться между собой начали. Одни хотели дальше ехать, а другие говорили, что нужно здесь остаться и дорогу оседлать. Долго спорили. А потом те, кто хотел уехать, забрали часть награбленного, половину рабов и уехали. А остальные тут остались. И мы с ними. Потом слух прошёл, что тех, уехавших, военные поймали и расстреляли. И здесь несколько раз бандиты трупы своих привозили. А однажды нарвались так, что их совсем мало осталось.
Они тогда сильно разозлились. Пили долго. Многих рабов убили. Просто так, для развлечения. Ноги короткой верёвкой свяжут и бежать заставляют. Говорили, до ворот добежишь, сможешь уйти. Кричали, что лишних тварей кормить не станут. Лучше новых наловят. Многих девочек тогда убили. Потом, когда протрезвели, опять ругаться начали. Говорили, что перестарались и почти всех товарных баб в расход вывели, и теперь придётся новых искать. А на дорогах людей всё меньше становится. Мы думали, что они нас убьют, а сами в другое место поедут, а тут вы. У вас хлебушка нету?
– Чего?! – поперхнулся водой Слава, не ожидавший такого вопроса.
Сумбурный, но вполне понятный рассказ девочки требовал осмысления, но на этот процесс сил у парня не было. Хотелось лечь, закрыть глаза и не шевелиться.
– Хлебушка у вас нету?
– Хлеба нет. А вот сухари найдём. Сейчас, девчонки, голова кружиться перестанет, и придумаем чего-нибудь насчёт картошки дров поджарить, – криво усмехнулся парень, которого действительно вдруг повело.
– Да вы сидите. Мы сами сготовим. Нам бы только дверь в кладовую открыть, – быстро ответила Надя.
– А где дверь? – уточнил Слава, прикидывая, хватит ли сил подняться на второй этаж.
– Здесь, в том крыле, – ответила девушка, махнув рукой в нужную сторону.
– Странно как-то. Вас заперли, но ключи на гвоздь повесили, а от кладовки ключа нет.
– Так нами все пользоваться могли, а продукты только дежурный выдавал.
– Так. Пошли, покажите. Только не вздумайте меня по голове опять бить.
– А мы вас и не били. Это Вика. Она вас ударила. Её три дня назад поймали и ещё как следует обломать не успели. Так, пустили пару раз по кругу, и всё. Вот она на вас и напала. Железкой какой-то ударила, потом прибежала и кричит: «Девчонки, прыгаем по машинам и уезжаем. Тот мужик грузина грохнул, а я его ломом отоварила. Уходим, пока не очухался». Они все и побежали. Машины-то все с ключами стоят. Кто машину водить не умеет, те в попутчики к другим подсели. Так все и уехали, – тараторила Надя, подводя его к стандартной двери.
Глянув на замок, парень презрительно хмыкнул и, жестом отогнав девчонок себе за спину, достал пистолет. Висячий замок на щеколде он развернул так, чтобы пуля, ударив по телу замка, сломала язычок. Отступив на несколько шагов, Слава поднял оружие и, прицелившись, спустил курок. В пустом коридоре выстрел прозвучал как гром, болезненно отдавшись в голове. Взвизгнул рикошет, и парень невольно выругался, автоматически пригибаясь. Потом, подойдя к двери, снял разбитый замок и, отбросив его в угол, сказал:
– Всё, девочки. Развлекайтесь. А мне полежать надо. Похоже, сотрясение мозга. Только не переедайте с голодухи, а то потом животы болеть будут.
– А вы куда сейчас? – осторожно спросила Света.
– В свою машину. У меня там и аптечка, и спальное место, – буркнул Слава и, тяжело переставляя ноги, побрёл к выходу.
С грехом пополам добравшись до «уазика», он улёгся на разложенное сиденье и, свернувшись калачиком, прикрыл глаза. То и дело подкатывавшая к горлу тошнота заставила его приподняться и достать из коробки несколько бутылок воды. Попив, он снова улёгся и попытался принять удобную позу. Но ничего не получалось. Стоило только пошевелиться, и всё начиналось сначала. Тошнота, боль, головокружение, от которого желудок то и дело пытался выскочить через глотку. Наконец как-то пристроившись, Слава замер, боясь пошевелиться.
Тишина вокруг машины и некоторая уверенность в собственной безопасности позволили ему задремать. Девчонки увлечённо хозяйничали, звонко перекрикиваясь в здании, но эти разговоры его не беспокоили. Только одна мысль не давала ему покоя. Что-то, что было важным, но он почему-то никак не мог это вспомнить. Сон пропал. Слава принялся прокручивать к голове все события прошедшего дня, пытаясь понять, что его так удивило. Парень так и уснул, не найдя ответа на свой вопрос.
Разбудила его бойкая Надя, осторожно постучав в окно машины. Медленно открыв глаза и сообразив, где находится, Слава повернулся и, разглядев довольную девичью мордашку, устало спросил:
– Тебе чего, егоза?
– Я вам покушать принесла. Мы тут супчика сварили, а вы сухарей обещали, – сверкнув весёлой улыбкой, ответила девушка.
– Да, было дело, – припомнив, кивнул Слава. – Сейчас достану.
Выбравшись из машины, он открыл багажник и, отдав девочкам пачку сухарей, с удовольствием принюхался к их вареву. Ничего особенного. Макароны, тушёнка, пара крупных картофелин, томат и луковица, но пахло это блюдо аппетитно. Проглотив пару ложек, Слава вдруг понял, что проголодался. Вылизав тарелку, парень кое-как добрался до угла здания, чтобы справить нужду. Облегчившись, он вернулся к машине и, снова улёгшись, проворчал, едва заметно улыбнувшись:
– А жизнь-то налаживается…
Но тут очередной приступ головной боли заставил его сжать голову ладонями и тихо застонать. Краем сознания он успел отметить, что болит не рана, что было бы логично, а изнутри. В самой черепной коробке. Такого он ещё не испытывал. Приступ прошёл так же резко, как и начался. Отдышавшись, Слава устало вздохнул и, убедившись, что ещё жив, прикрыл глаза. И снова постоянно ускользающая мысль не давала ему покоя. В очередной раз прокрутив в голове всё случившееся, парень добрался до того момента, когда получил ломом по башке, и, сам того не ожидая, громко спросил:
– А кто ж со мной тогда разговаривал, пока я отключке валялся?
* * *На этой базе Славе пришлось провести неделю. Раны на голове всегда заживают долго, а тут ещё серьёзное сотрясение. Так что, прописав самому себе полный покой и постельный режим, парень выбирался из машины только по нужде и для приёма пищи. Всё остальное время он старался поменьше двигаться, чтобы привести голову в полный порядок. Больше всего его беспокоило зрение. В наступившие времена заполучить косоглазие и лишиться возможности пользоваться оружием равносильно извращённому самоубийству.
Прекратились и приступы резкой боли. Вспомнив, что ему было сказано, пока он валялся без сознания, Слава словно выключил механизм, запускавший эти приступы. Но сказанного
