Я выхожу из пекарни, пока не врезал по одному из стеклянных прилавков-витрин ногой от досады и безысходности. Остановившись на тротуаре, обдумываю свои возможности. Меня привлекает лишь одна. И хотя знаю, что мне будут совсем не рады в доме Хартли, я все равно должен убедиться, что с ней все в порядке.
Опуская ногу с бордюра, я вдруг слышу, как кто-то, заикаясь, зовет мое имя.
– Истон?
Я разворачиваюсь на сто восемьдесят.
– Хартли?
Смотрю на вход в пекарню, но не вижу ее. Наверное, у меня слуховые галлюцинации. Может, я так много думал о ней, что мой разум не выдержал. Скоро начну разговаривать с вымышленной Хартли. Вот закрою глаза и…
– Я здесь.
Я опускаю взгляд вниз, на фигуру, скорчившуюся на краю тротуара, в шагах двадцати от меня. Фигура поднимается и превращается в Хартли Райт.
– Что случилось? – спрашиваю я, за две секунды преодолев расстояние между нами. Хватаю ее за плечи, притягиваю под свет и осматриваю с головы до ног. – Ты в порядке?
Хартли такая красивая в свете уличного фонаря: длинные черные волосы шелковым занавесом обрамляют лицо. На ней одна из ее фирменных огромных толстовок и темные обтягивающие джинсы, в которых ноги выглядят жутко сексуальными. Серые глаза кажутся почти черными, когда она поднимает на меня печальный взгляд.
– Думаю, да.
– Что ты здесь делаешь?
– Ждала автобус. – Она показывает на знак над своей головой.
– Они не ходят так поздно, последний рейс отходит около десяти вечера.
Я знаю это, потому что мой папа устроил так, чтобы здесь появилась остановка, когда Элла работала в пекарне. Несмотря на то что у нее есть собственная машина, она предпочитала ездить на автобусе, даже если это означало ехать в толкотне среди других пассажиров.
– Ой. – Хартли трет руки и дрожит. – Этого они мне не сказали.
Я снимаю свою куртку и набрасываю ей на плечи. Должно быть, «они» – это Кайл и Фелисити.
– Что ты делала с этими двумя?
Она на секунду задерживает на мне тревожный взгляд, а потом отводит глаза и смотрит на тускло освещенную парковку и темный тротуар.
– Они рассказывали мне кое-что, – наконец сознается Хартли и, несмотря на куртку на плечах, снова дрожит.
От страха у меня сводит живот. Черт побери, что они наговорили ей? На самом деле, меня до ужаса пугает масштаб лжи, которой они могли забить ей голову, начиная с той, в которой Хартли и Кайл Хадсон встречались. Или этот больной ублюдок таким образом пытается уложить ее в свою постель? К горлу подступает тошнота.
– Что, например? – охрипшим голосом спрашиваю я.
– Кое-что… – Хартли облизывает губы. – Кое-что плохое.
– О тебе? О тебе нельзя сказать ничего плохого. К тому же они даже не знают тебя.
– Нет. О тебе, – тихо произносит она.
Я чуть отстраняюсь. Вот чего не ожидал, так не ожидал. Знаю, Фелисити ненавидит меня, потому что как-то вечером, напившись, я пообещал ей, что притворюсь ее парнем, чтобы она могла поучаствовать в какой-то там фотосессии, а протрезвев, сказал, что беру свои слова назад, и извинился. А потом отвез Хартли на пирс, и она в первый раз поцеловала меня.
Фелисити решила, что мы смертельные враги, устроила так, чтобы Хартли отстранили от учебы за списывание, а мне сказала, что это только начало.
– Слушай, все, что она наговорила тебе, – просто громадная куча лживого дерьма.
– Она сказала, что ты переспал с девушками своих старших братьев.
– На тот момент они были их бывшими.
За исключением Саванны. Их с Гидеоном отношения любви-ненависти длились на протяжении нескольких лет. В один из их очередных разрывов я убедил ее, что мы можем утешить друг друга без одежды.
Во мне нарастает чувство вины.
На лице Харт мелькает выражение отвращения. Дерьмо. Теперь все, что она запомнит обо мне, будет это.
– Это было до тебя, – уверяю я ее.
Хартли сжимает челюсти.
– Кайл сказал, что ты и с его девушкой переспал, когда они встречались.
– Я даже не знаю, кто такой этот Кайл, – вымученно отвечаю я. Интересно, старик Скрудж так же чувствовал себя, когда Святочный дух Прошлых лет начал обличать все его грехи? Когда я смогу получить передышку?
– Он предупреждал, что ты так скажешь. Потому что он недостаточно богат и популярен в школе, чтобы ты заметил его, но его девушка была очень симпатичной, и на одной из вечеринок у Джордан Каррингтон ты занимался с ней сексом в бассейне прямо на глазах у Кайла.
Внутри у меня все опускается. Вот дерьмо, я вполне мог так поступить. И я совершенно точно занимался сексом в бассейне Каррингтонов. Я занимался сексом во многих бассейнах, со многими девчонками и даже с несколькими молодыми женщинами. Сознательно ли я спал с ними, когда они встречались с другими? Нет. Я бы так не сделал. Но на вечеринке, когда ты пьян и хочешь перепихнуться, вряд ли станешь доставать из кармана анкету и интересоваться, состоят ли они в отношениях, полагая, что раз они готовы прыгнуть на мой член, значит, свободны и могут это сделать.
Но как объяснить все это Хартли? Девушке, которая должна воспринять меня всерьез, девушке, к которой я испытываю сильные чувства, девушке, которой я хочу понравиться? Это невыполнимая задача.
Я взволнованно провожу рукой по волосам.
– Да, было дело, я отрывался на вечеринках. Занимался сексом с девушками. Но после того, как познакомился с тобой, я и пальцем ни к одной не прикоснулся. Черт, я даже не был тем, кто сделал первый шаг…
«Это называется “приукрашивать”, – думаю я про себя. – Заткнись!»
– Ты меня поцеловала.
Хартли медленно кивает.
– Да, наверное, я могла так сделать, но, похоже, вопрос в другом: должна ли была?
– Харт.
Она не отвечает. Пульс стучит у меня в висках. Воздух стал тяжелым, вязким, гнетущим. Поборов его, я спускаюсь с тротуара, чтобы у Хартли не было другого выхода, кроме как смотреть на меня.
– Харт, – мягко говорю я. – В прошлом я понаделал много дерьма, врать не стану. Но я изменился.
Когда она наконец поднимает глаза, чтобы встретиться взглядами, в них вся боль этого мира.
– Они сказали, тебе нравятся девушки, с которыми ты не можешь быть. Например, твоя сводная сестра Элла. И когда ты понял, что она недоступна, то переключился на меня. Потому что я стану самым запретным из всех плодов, которые ты хотел попробовать, ведь твой брат лежит в коме по моей вине и твоя семья меня ненавидит. Скажешь, что все это неправда?
Вот же сука! Какая дрянь! Надеюсь, что она побыстрее сдохнет!
Я мог бы сказать Хартли правду, но ей и так слишком больно. К тому же, когда Себ очнется, а это обязательно произойдет, Сойер уже не будет ни на кого сердиться. А мы с Эллой так давно в прошлом, что я даже не помню, зачем поцеловал
