То, что к нему обратились за советом, как следует вести себя в телеэфире, какой генеральной линии придерживаться, явно польстило Трампу. Он пришел в возбуждение.
«Итак, вот что ты скажешь, — начал Трамп, взмахнув рукой. — Том, ты готов? Запоминай! Ты приходишь туда и говоришь… — Он пытался подобрать правильную формулировку. — Ты скажешь им, что никогда не видел… нет, погоди. Сначала ты скажешь им: “Трамп настроен серьезно”. Вот что ты им скажешь. Запомнил?»
Он снова зажестикулировал: «Ты скажешь им про $150 млрд. Нет, постой! Ты скажешь им, что $150 млрд — это мелочь. Он готов пойти на $500 млрд, потому что ему надоела вся эта нечестная возня с торговлей. Так и скажи!»
Трамп поднял вверх указательный палец. «Запомнил? Вот что ты должен им сказать».
«Окей, — сказал Боссерт, — вы хотите, чтобы я был жестким?»
«Да, будь жестким! — произнес Трамп с энтузиазмом. — Ты должен быть таким жестким, что, если бы не воскресенье, ты бы обрушил на хрен все рынки!»
Его руки снова взлетели вверх. «Не торопись! Погоди! Потом ты скажешь: “Не беспокойтесь об этом”. Смотри сюда, наблюдай, что ты должен сделать. — Трамп поднял одну руку вверх, чтобы акцентировать внимание Боссерта, и дал несколько советов, как лучше обставить эту сцену. — И затем ты говоришь: “Все будет в порядке, потому что отношения Трампа с Си настолько…” Делаешь паузу. Потом продолжаешь. “Они лучшие”. Погоди. Дальше говоришь: “Вы никогда не видели таких хороших отношений между двумя президентами. Никогда в своей жизни. Может быть, вообще никогда”. Запомнил?» — снова спросил президент.
Боссерт подумал, что запомнит это шоу с Трампом в главной роли на всю оставшуюся жизнь. Послание Трампа было предельно ясным: президент настроен жестко, он готов идти до конца. К нам относятся несправедливо.
«И пусть не волнуются о сое», — сказал Трамп. Китайцы объявили, что введут ответные тарифы на американскую сельхозпродукцию и другие товары. Говоря о себе в третьем лице, президент продолжил: «Если понадобится, Трамп купит больше этой чертовой сои. Он будет покупать сою у своих фермеров, чтобы китайцы не сели ему на голову. Но потом ты им скажешь: “Все будет в порядке. Он и Си договорятся. Это будет превосходная сделка. Лучшая сделка, которую вы когда-либо видели”».
«Значит, вы хотите, чтобы я был одновременно жестким и мягким?» — спросил Боссерт. Жестким, когда говорю о вашей решимости, и мягким, когда говорю о ваших отношениях с Си.
«Да».
Боссерт снова затронул тему кибербезопасности.
«О, ради всего святого, — сказал Трамп, — если ты хочешь говорить об этих кибервещах, то говори».
Боссерт видел, что Трамп хотел вернуться к вопросу торговли. «Босс, вот как я это представлю: это торговый спор, а не торговая война. Существует проблема торгового дефицита. В 1980-е гг. у нас был торговый спор с Японией, но это не мешало нам быть близкими союзниками».
«Отлично! — похвалил его Трамп. — Ты уловил. Сначала ты подбросишь им этого приятного дерьма, оно хорошо звучит, а потом преподнесешь то, что я тебе сказал. Тогда ты будешь молодец, — и, словно желая успокоить своего советника перед предстоящим телеэфиром, добавил: — Ты справишься, Том».
После встречи Боссерт из любезности заскочил в кабинет Келли и сообщил, что только что был у президента и готовился вместе с ним к выступлению на телевидении. Глава аппарата от него отмахнулся. Боссерту уже давно казалось, что Келли как-то сник, смирился и по большому счету опустил руки.
Боссерт тщательно подготовился к выступлению, но ведущая ток-шоу Марта Раддац сосредоточила обсуждение на безопасности границ. Трамп заявил о своем намерении отправить на охрану южной границы США от 2000 до 4000 солдат Национальной гвардии. Это была тема дня, и о Китае разговор так и не зашел.
Боссерт был разочарован. Он готовился передать послание президента о его решительном настрое и необычайно теплых отношениях с президентом Си.
Глава 42
Мюллер и Куорлз молчали до конца февраля. Дауд подумал, что они умышленно тянут время. Наконец Куорлз позвонил Дауду и назначил встречу на 14:00 в понедельник 5 марта в офисе Мюллера.
Помимо Мюллера и Куорлза в кабинете находились еще три прокурора.
Дауд пришел вместе с Секуловом и еще одним адвокатом. Вскоре стало ясно, что у них были разные ожидания по поводу встречи.
«Что ж, — сказал Мюллер, — я думаю, на этом все».
«О чем вы говорите? — спросил Дауд. — Где вопросы?»
«О каких вопросах идет речь?» — сказал Мюллер, лавируя, словно игрок в покер в середине игры.
«Джим сказал, что нам дадут вопросы».
«Какие вопросы? — снова повторил Мюллер. — Мне показалось, что вы не собираетесь давать показания».
«В таком случае точно нет».
«Знаете, — сказал Мюллер, — я ведь могу получить повестку для дачи показаний перед большим жюри».
«Ну так валяйте, получите ее! — не выдержал Дауд, хлопнув рукой по столу. — Жду не дождусь, когда смогу подать это гребаное ходатайство об освобождении от обвинений. Я хочу услышать, что за преступление вы назовете окружному судье. Хочу, чтобы вы наконец-то объяснили!»
Дауд сказал, что Мюллер получил все материалы, которые хотел. «Мое ходатайство будет касаться всего, что мы вам передали, включая показания всех 37 свидетелей. И включая все документы на 1 400 000 страницах с информацией о самых секретных разговорах президента. Я хочу, чтобы вы рассказали судье, зачем вам нужна повестка для дачи показаний перед большим жюри. Которая, кстати говоря, никогда в истории страны не выдавалась в отношении президента. И еще, кстати говоря, в истории страны со времен Томаса Джефферсона не было президента, который пошел бы на такую прозрачность.
Хотите войны? — продолжил Дауд. — Хорошо, вы получите войну. Я передам президенту, что вы угрожали ему вызовом для дачи показаний перед большим жюри: “Господин президент, если вы не дадите
