«Конечно, берите своих людей, — вмешался Прибус. — Проблема в том, что все это происходит очень медленно. Во-первых, мы никак не можем заполнить вакансии. Во-вторых, мы выглядим из-за этого идиотами. Либо вы наберете штат к концу июля, либо мне придется самому заняться подбором людей».
Тиллерсон вскоре устроил еще один скандал: на этот раз в Овальном кабинете на глазах у президента. Он унизил Стивена Миллера, советника по вопросам политики, любимчика Трампа, обвинив его в том, что тот не знает, о чем говорит. «А вы вообще когда-нибудь занимались чем-то реальным?» — спросил он высокомерно Миллера.
Пресс-секретарь Белого дома Шон Спайсер, имевший офицерский чин в резерве ВМС, неоднократно пытался убедить Мэттиса поучаствовать в воскресных ток-шоу от имени администрации. Ответ неизменно был отрицательным.
«Шон, — наконец сказал Мэттис, — я получаю деньги за то, что убиваю людей. Если ты позвонишь еще раз, я упеку тебя на хрен в Афганистан. Ты понял?»
«Я больше не буду подписывать эти продления, — сказал Трамп. — Странно, что я в этот раз его подписываю. Но следующее вы меня не заставите подписать».
Макмастер впоследствии выпустил 27-страничную иранскую стратегию с двумя основными направлениями. Первым было сотрудничество, которое в действительности представляло собой подрывную кампанию, нацеленную на население Ирана. Вторым — противодействие враждебным акциям.
Глава 17
Во время избирательной кампании Трамп разносил торговые соглашения США почти с такой же яростью, с какой он обрушивался на Хиллари Клинтон. Ему не давало покоя то, что действующие соглашения наводняли Соединенные Штаты дешевыми иностранными товарами и лишали американцев рабочих мест.
На митинге в июне 2016 г. на металлургическом заводе в Пенсильвании он сказал, что сокращение числа рабочих мест в промышленности — «это катастрофа, устроенная политиками» и «следствие преклонения руководящего класса перед глобализмом». В результате «наши политики отняли у людей возможность зарабатывать на жизнь и содержать семьи… сплавили наши рабочие места, наше благосостояние и наши заводы в Мексику и другие страны». Он заклеймил Клинтон «и ее друзей в сфере глобальных финансов, [которые] хотят лишить Америку перспективы».
Практически никто из экономистов не согласился с Трампом, однако он нашел одного теоретика, который ненавидел свободную торговлю не меньше его самого. Трамп привел его в Белый дом и назначил советником по торговле и промышленной политике и главой Национального совета по торговле. Питер Наварро, которому было 67 лет, имел степень доктора философии в области экономики. «Это концепция президента, — сделал публичное заявление Наварро. — Моя функция как экономиста заключается в предоставлении данных, которые подтверждают его видение. А его видение в этих вопросах всегда правильное».
Гэри Кон считал, что торговый дефицит здесь ни при чем и что он может быть полезным, позволяя американцам покупать более дешевые товары. Товары из Мексики, Канады и Китая наводнили Соединенные Штаты потому, что продавались по конкурентным ценам. У американцев, тративших меньше денег на импортные товары, оставалось больше средств на другие товары, услуги и сбережения. Именно в этом заключалась эффективность глобальных рынков.
Кардинальное расхождение взглядов делало столкновение Кона и Наварро неизбежным. На одном из совещаний в Овальном кабинете, где присутствовали Трамп и Наварро, Кон заявил, что 99,9999% экономистов в мире согласны с ним. Он не обманывал: Наварро был практически одиночкой.
Наварро в ответ назвал Кона идиотом с Уолл-стрит.
Наварро полагал, что причиной торгового дефицита США являются высокие тарифы стран вроде Китая, манипулирование валютой, кража интеллектуальной собственности, потогонная система труда и отсутствие охраны окружающей среды.
По словам Наварро, Североамериканское соглашение о свободной торговле (NAFTA) высосало все соки из США, как и предсказывал Трамп, и превратило Мексику в промышленную державу, а американцев сделало безработными. Американских металлургов увольняют, а цены на сталь падают. Трамп должен ввести заградительные тарифы на импортируемую сталь.
Трамп заявил, что он согласен.
«Если вы закроете рты и послушаете, — сказал Кон Трампу и Наварро, забывая о почтительности, — то, может быть, чему-то научитесь».
В Goldman Sachs, по словам Кона, во главу всегда ставились исследования, данные и факты. Если идешь на совещание, ты должен иметь больше твердой, документально подтвержденной информации, чем у любого другого в зале.
«Проблема, — сказал Кон, — в том, что Питер приходит сюда и несет все это, не имея никаких подтверждающих фактов. А у меня есть факты». Он отправлял Трампу статью об экономике услуг. Ему было известно, что Трамп так и не прочитал ее и, скорее всего, не прочитает никогда. Трамп ненавидел подготовительную работу.
Господин президент, сказал Кон, пытаясь подвести итог, «вы знаете, как Норман Роквелл[12] представлял Америку». Так вот, сегодняшняя экономика США не такая. Сегодня «более 80% нашего ВВП приходится на сектор услуг». Кон знал, что эта доля составляет примерно 84%, но в практике Goldman было принято округлять цифры в сторону уменьшения.
«Задумайтесь об этом, сэр, когда удастся пройтись по улице на сегодняшнем Манхэттене, и сравните с тем, что было 20-30 лет назад». Он выбрал знакомый всем перекресток. Два десятилетия назад на его углах располагались магазины Gap и Banana Republic, банк J. P. Morgan и маленький местный магазинчик.
«Banana Republic и Gap ушли, от них осталась одна тень. Местный магазинчик исчез. J. P. Morgan все еще существует.
Теперь там находятся Starbucks, маникюрный салон и J. P. Morgan. Все они — предприятия сферы обслуживания.
Если пройтись по Мэдисон-авеню сегодня, по Третьей или Второй авеню, то вы увидите химчистки, рестораны, Starbucks и маникюрные салоны. У нас больше нет семейных хозяйственных магазинов. У нас больше нет семейных магазинов одежды. Вспомните, кто арендует площади в Trump Tower».
«Один из основных арендаторов — крупнейший китайский банк», — сказал Трамп.
«А кто представляет розничный бизнес в Trump Tower?»
«Starbucks, — ответил Трамп. — И ресторан на цокольном этаже. О, и еще два ресторана там же».
«Вот именно, —
