Удлинившиеся ногти Артана вспороли обивку софы, на которой они сидели.
«Ну и отлично, будет повод поменять мебель», – ничуть не огорчилась я. Моя история немного отличалась от услышанной, но вряд ли я должна была оставить записку, убегая от высшего. И в клетку рядом с другими Барт меня сразу поселил. Тут я кое-что вспомнила, и оставалась еще одна неясность.
– В Академии одна провидица, прикоснувшись к твоим вещам, в своем видении увидела капающую воду, сырость…
Тарриэль побледнела и нехотя произнесла:
– Это темная камера наказаний для тех, кем он был недоволен. Чаще всего в ней сидели я и Агата. Иногда по нескольку дней. Это там она простыла.
– Комната готова, – произнес появившийся элементаль, нарушая повисшую гнетущую тишину. Не знаю, как остальные, а я с трудом представляла, как пленницы выдержали все это и остались в своем уме.
Хам встал, не выпуская меня из рук; держа Тарри, поднялся и его дядя. Окинув нас чуть ироничным взглядом, свекор произнес:
– Пожалуй, я вернусь в управление. Возможно, еще какие новости узнаю.
Он быстро откланялся, пожелав спокойной ночи. Мы же поднялись наверх. Только там нам позволили встать на ноги. Зашли сначала к Тарриэль, посмотреть, как ее устроили. Внутренне я скривилась – слишком мрачно. Свет от лампы не разгонял сумрак по углам. Наверное, хорошо, что в доме нет женских комнат, темная массивная мебель больше подходит крупным демонам, но с этим нужно будет что-то делать. Дому не помешает ремонт. Заметив, как поежилась Тарри, оглядывая комнату, где предстоит ей спать, предложила:
– Если хочешь, я могу остаться сегодня с тобой.
Хам протестующе шумно вдохнул воздух, но ничего не сказал. Что поделать, я сама не хотела с ним расставаться, но и бросить одну девушку не могла. Первая ночь после плена. Кто знает, какие кошмары ее будут мучить? А у нас даже нет служанок, чтобы попросить с ней посидеть. Повариху совесть не позволяла тревожить, а от элементалей сочувствия не дождешься.
– Это лишнее, – неожиданно подал голос Артан.
Он усадил выглядевшую потерянно Тарриэль в кресло, а сам заглянул в ванную комнату.
– Воду набрали, халат, полотенца есть, – перечислил он и оглянулся на Тарри: – Я бы советовал полежать немного в теплой воде перед сном.
Девушка покраснела, но согласно кивнула.
– Дэрин, не беспокойся. Тебе самой нужен отдых, а за Тарриэль я прослежу, – сказал мне Артан и перевел взгляд на свою подопечную. – Надеюсь, вы будете не против, если на страже вашего сна посижу я? Обещаю прогнать любые кошмары и никому не дать в обиду.
– Эм-м… – у меня не было слов. Мужчина в девичьей спальне? Да ее матушку удар хватит! И какая девушка согласится на такое? Это же конец репутации!
Но Тарриэль не спешила возмущаться, переводя взгляд с меня на Артана.
– Я буду благодарна, – тихо произнесла она.
Что?! Я не ослышалась?
От проявления эмоций меня удержало пожатие руки.
– Мудрое решение, – подал голос Хам. – Не переживайте о своей репутации. У нас нет слуг, и сплетничать некому. Ваша репутация не пострадает.
– Боюсь, после плена от нее уже ничего не осталось. Мне поздно переживать об утраченном, – с горечью произнесла Тарриэль, и я ее понимала. Репутация – наше все. Найти достойную партию ей теперь будет затруднительно.
– Глупости! – уверенно заявил Артан. – Вы достойны уважения, а ваша стойкость духа вызывает восхищение.
Хам потянул меня за руку из комнаты, а я так и уходила, оглядываясь на них.
– Я не могу ее бросить с ним! – зашипела, стоило оказаться в коридоре.
– Ты не понимаешь… – многозначительно произнес Хам, настойчиво направляя меня в сторону наших покоев.
– Чего?!
– Подумай. НАС вспомни.
– Э-э-э… Она его пара?! – дошло до меня, и я изумленно вытаращилась на супруга.
Я была настолько потрясена, что уже без споров зашла к себе в комнату. Как же так? Вспоминала хрупкую Тарри и сурового широкоплечего Артана. Ой, мамочки! Вернее, мамочка моя меня убьет, когда узнает об этом
А ее матери на глаза лучше не попадаться. Хотя… В ситуации с погубленной репутацией они наверняка даже будут рады, что так сложилось. Нет, все к лучшему! Пусть Тарриэль завидуют, а не жалеют и шепчутся за спиной.
Я так глубоко задумалась, что не сразу обратила внимание на Хама, который не сводил с меня глаз. Поймав мой взгляд, он произнес:
– Отдыхай. Ты тоже устала.
– Ты куда?! – возмущенно воскликнула я, когда он резко развернулся, собираясь уйти.
Супруг застыл на месте, стоя ко мне спиной.
– Тебе нужен отдых, – глухо произнес он.
– Да? – Я сократила между нами расстояние и обошла его, заглядывая в лицо. – Но я боюсь спать. Вдруг меня будут мучить кошмары? Кто их отгонит?
– Цветочек… – Голос Хама дрогнул. – Я не железный.
Я тоже. Сегодня, как никогда, нуждалась в его присутствии рядом, и остаться одной было немыслимо. Я его жена, в конце-то концов!
– Знаешь, мы сегодня так глупо поссорились. – Я шагнула к нему, дотрагиваясь до груди. При моем прикосновении он весь подобрался, а в глазах мелькнуло удивление. – Я приходила к тебе. Хотела сказать…
Ох, как же трудно в этом признаться!
– Несмотря на наш поспешный брак, я рада, что ты мой муж. И никого другого мне не надо. Ты единственный в моем сердце.
Хам застыл, лишь одни глаза казались живыми на его окаменевшем лице и горели лихорадочным огнем.
– Не уходи, – едва слышно произнесла я.
Как будто не веря, муж осторожно обвил мою талию руками, и я прильнула к нему, не отводя глаз.
– Дэрин, – выдохнул он.
Казалось, сердце выпрыгнет из груди, когда он склонялся ко мне. Я плавилась от одного его взгляда, но вопреки ожиданиям, он едва-едва коснулся моих губ, напряженно следя за малейшей реакцией. И я горела на медленном огне от этих едва ощутимых прикосновений.
Не выдержав напряжения между нами, от которого словно вибрировал сам воздух вокруг, с тихим стоном обвила его за шею и сама потянулась к нему, целуя.
– Цветочек!
Я растаяла от когда-то насмешливого прозвища. С таким трепетом он его произнес, что в груди все замерло и сладко сжалось.
– Хам, – бросила в ответ, вспоминая, как же сильно он выводил меня из себя. С первой встречи не могла воспринимать его спокойно. Но прежняя настороженность сменилась абсолютным доверием. И я без смущения целовала его, ощущая правильность происходящего. Мой демон. Тот, кто сметет все на пути ко мне, кто не даст в обиду. Чье сердце бьется для меня, кто прикасается ко мне, как к сокровищу. Сердце мужа под моими пальцами стучало так громко, что казалось – я держу его в ладонях.
– Фырк! – громко чихнула диара, привлекая к себе внимание. Мы посмотрели на нее, развалившуюся на моей кровати, а она смерила нас неодобрительным взглядом и стала демонстративно вылизываться.
– Это намек, – рассмеялась я, чувствуя необычайную
