– Я что-то не понял, – проговорил Кошелек. – Это он о чем?
– Похоже, он не врет, – произнес Советник. – Я видел фото… Думал, не может быть, просто похож…
– Бука… – это ты?! – Лицо Катка застыло, заливаясь краской.
– И что теперь? – осторожно делая шаг назад, нервно спросил плотный. – Что будем с ним делать?
Каток молчал. Что-то в нем словно сломалось.
– Ну, если я вам больше не нужен, то я, пожалуй, пойду, – неловко поднимаясь на ноги, сказал Бука.
Его шатало, самочувствие было ужасным. И даже факт того, что он только что избежал смерти, не вызывал особого восторга. Тем более ничего еще не закончилось.
В глазах Катка снова появилась осмысленность, мгновенно сменившаяся злобой. Выставив перед собой руки с грязными скрюченными пальцами, он бросился на парня с воплем:
– Да я тебя голыми руками…
Ослепительная вспышка разделила жертву и нападавшего. Столб голубого огня ушел в небо, воздушная волна сбила с ног всех участников конфликта. Все заволокло синеватым, разъедающим глаза дымом от сожженных за миг многотонных запасов торфа под ногами.
Лучший спецэффект, чтобы исчезнуть со сцены.
Глава одиннадцатая
Веские доказательства
Завр появился так же внезапно, как до этого исчез. Преданность мутанта была, конечно, условной. Волкоящер даже не собирался переть напролом через смертельно опасные аномальные поля только для того, чтобы сдохнуть вместе с человеком, которому симпатизировал по какой-то непонятной причине. Зверь просто-напросто обошел «энергетические линзы», гравиконцентраты и прочие сомнительные участки с тем, чтобы безошибочно отыскать чудом выжившего Буку.
Теперь мутант тяжело семенил впереди, прокладывая путь меж радиоактивных пятен и участков с угрозами непонятной даже для Буки природы. И все было бы здорово – можно было отыскать своих, вместе направиться к Скульптору, чтобы вымолить или выбить из него силой спасительное снадобье.
Но по пятам упорно шли враги, даже не думавшие отступиться от своей цели. Он умудрился еще больше разозлить и раззадорить этих хищников в человеческом обличье. Ведь, если верить тому, что довелось узнать от Катка, за его шкуру кое-где готовы были выложить немалые деньги. Кто же откажется от солидного куша – тем более если это сопряжено с увлекательной охотой и жаждой мести?
Несколько выстрелов где-то позади означали: оружие у преследователей снова пришло в годное состояние, а значит, это только прибавило врагам уверенности в своих силах. Они-то знали: Бука, при всех его странных способностях, все-таки был смертным. Иначе его невозможно было бы скрутить и заставить идти под дулом автомата. Просто в какой-то момент эта «золотая рыбка» оказалась в более привычной для нее стихии.
Бука продолжал уходить все дальше от предполагаемого места нахождения друзей, заманивая противника в сектор наиболее опасных аномалий. Он понимал: когда темные силы вокруг превысят свою критическую массу, привычное покровительство Зоны окажется бессильным. Нанося удар по преследователям, аномалии, вполне вероятно, накроют и его. Это было сродни вызову «дружественного огня», как иногда случается в вооруженных конфликтах. Кому-то приходится «вызывать огонь на себя», чтобы вместе с собой уничтожить противника.
Он не был самоубийцей и не хотел гибнуть только ради расправы с теми, кто желал ему зла. У него просто не было других сил и средств, чтобы противостоять многократно превосходящему количеству врагов, к тому же, в отличие от него, хорошо вооруженных.
Однако теперь преследователи знали, за кем охотятся. Можно было допустить, они не до конца еще верили, что этот парень, которого они легкомысленно именовали Мальцом, и есть то легендарное существо из страшилок для сталкеров среднего возраста. Возможно, недавнее «недоразумение» с заглохшим оружием и рассыпавшимся клинком оказалось недостаточно убедительным свидетельством.
«Что ж, если они хотят более веских доказательств – они их получат», – думал Бука.
Была, однако, существенная проблема. Нарастающая слабость, намекавшая на скорое ухудшение состояния, грозила прервать бегство до того, как удастся каким-либо образом оторваться от врагов или нейтрализовать их. Невозможность исцелять самого себя – досадный недостаток дара управлять чужими жизненными силами. Наверное, эта возможность отчасти в нем и присутствовала – только действовала помимо его желания и воли. Неспроста же Бука дольше всех держался, не ощущая действия опасного изотопа.
Теперь же запас этой самой жизненной силы иссяк, и организм стала стремительно разъедать невидимая смерть. С бега он перешел на сбивчивый шаг. Дышалось тяжело, перед глазами плыла мутная пелена.
– Хрен вам… – хрипел он. – Не достанете…
Поверхность земли непонятным образом пришла в движение и, приближаясь, мягко ударила в лицо. Он осознал, что лежит в луже. С трудом встал на четвереньки, попытался подняться – и не смог. Его мутило. Зато стало проясняться зрение.
Парень увидел, что находится на обширной плоской песчаной площадке с разбросанными по ней лужами, в которых отражались большие серые камни. Создавалось ощущение, что они расставлены искусственно.
Сад камней. Так называлось это место.
– Встать… Встать и идти…
Он пытался приказать себе, подстегнуть ослабевшее тело усилием воли, но все тщетно. Ноги стали ватными, организм в целом отказывался вспоминать, что такое чувство равновесия. Руки подогнулись – он упал лицом во влажный песок.
Необъяснимое ощущение: мозг еще работал, и мысли казались вполне адекватными, но они словно жили отдельно от тела. Даже глаза блуждали бессмысленно, сами по себе, пока взгляд не уткнулся во что-то яркое, совершенно неуместное в этом сером пространстве.
Это был гриб. С широкой волнистой шляпкой – что-то определенно ядовитое на вид. Росла эта штука даже не из песка, а непосредственно из камня. Казалось даже, по поверхности гриба бегут тончайшие световые волны, как это бывает у медуз. Торчок бы сказал точно, что это за такое и как оно может действовать на человеческий организм. Уж не такой ли штукой приятель Торчка умудрился растворить себя в воздухе? Сколько всякой мутировавшей растительности развелось в Зоне, с какими свойствами – даже представить было невозможно.
К грибу приблизился Завр, сделал вокруг него круг, с подозрением понюхал – и зарычал. Попятился и скрылся из поля зрения.
Бука тихо рассмеялся собственным мыслям. Раньше ему даже представить было трудно, что придется рассматривать и такой вариант. Но попадать в руки охотников живым он больше не собирался. А поскольку он мог еще двигать разве что рукой, то и сделал единственное, на что оказался способен: дотянулся до гриба и сорвал его с каменного основания. Тихо чпокнуло, словно порвалось что-то резиновое. Парень, не раздумывая, сунул гриб в рот. Это не было ни сознательным самоубийством, ни наивной попыткой излечиться. Это было чисто инстинктивное действие – он сделал это просто потому, что мог. Точнее, потому, что не мог сделать ничего другого. Говорят, так лоси неосознанно пожирают ядовитые для человека бледные поганки.
«Съешь меня», – вспомнилась
