Он отогнал воспоминания и встал с дивана. Но ощущение, что в мозгу копошатся черви, никуда не делось. Миллионы червей докапывались до его секретов, вползали в его прошлое, питались его разочарованиями и страхами, прощупывали на предмет извращений, измен, гадких поступков…
Гэри вошел на кухню и сразу заметил, какое бледное у Джуди лицо. Она уже высыпала в аппарат для приготовления воздушной кукурузы банку зерен, и те начинали плеваться в горячем масле. Гэри достал из холодильника бутылку пива, откупорил дрожащими пальцами. Сконцентрируйся на том, что делаешь, сказал он себе. Сосредоточься на настоящем, на текущем моменте, забудь о том, что было. Но это не помогло. Воспоминания пузырились на поверхности сознания. Вот он залез на дерево, которое росло между юношеским и девичьим общежитиями, и зачарованно смотрел, как в комнате на втором этаже раздеваются две девушки. Все это время через его голову эхом проносились проклятья козлобородого доктора.
Он снова посмотрел на Джуди, и ее лицо его испугало. Она забыла закрыть крышку аппарата, и попкорн выпрыгивал из него и падал, словно хлопья снега, на стол и на пол. Джуди застыла посреди кухни, как испуганная сказочная принцесса, у которой отобрали волшебную палочку…
Внезапно Гэри снова вернулся в спортзал, где на этот раз проходил межшкольный бал знакомств. Он стоял недалеко от входных дверей, думая о предыдущих балах и о двух дополнительных годах, которые был вынужден провести в интернате из-за того что отказался жениться… а потом увидел, что через зал к нему идет девушка. Девушка-мечта в розовом платье-облаке. И он сразу понял, что с ней все будет по-другому, что с ней сложится… та самая Джуди, что сейчас стоит перед ним в нещадной яркости кухни и безжалостной хватке толпы…
— Гэри, я чувствую себя голой. Пожалуйста, помоги!
Передатчик, подумал Гэри. Он бросился в чулан, отыскал молоток, вбежал в гостиную и принялся долбить по хрустальному поглотителю. Но тот не хотел разбиваться. Тогда Гэри бросил молоток и вцепился в питающий кабель, пытаясь вырвать его. Джуди прибежала на помощь, но кабель был прикреплен мертво. Тогда они бросились к входной двери, но та не захотела открываться. Они услышали голоса в коридоре — голоса их эскорта — и поняли, что, даже если дверь и откроется, спасения для них не будет. Не будет, пока не иссякнет кровь их близости, пока не вытечет из памяти последняя капля воспоминаний, не вскроется последний заветный секрет, пока их брак не ляжет мертвым трупом у их ног.
Внезапно Гэри осознал, что смотрит на дверь спальни. Джуди тоже смотрела на нее. Он попытался отвести взгляд, но глаза не послушались. Они перестали быть его глазами, теперь это были глаза толпы. Его тело и душа тоже принадлежали им. И глаза, тело и душа Джуди…
Райский остров не имеет ничего общего с раем: это всего лишь эвфемизм. На самом деле, их ждала психушка, куда отправляют после того, как ты разделил свою жену — или мужа — со всем миром…
Они бросились в объятия друг друга, как испуганные дети, утопая в первой волне чужого желания, похоти, страха, отчаяния и вожделения. И толпа, жаждущая крови, сомкнула вокруг них кольцо.
РЕМОНТУ И ЗАРЯДКЕ НЕ ПОДЛЕЖИТ
Перевод Нияз Абдуллин
Она вошла в спальню, где ее на кровати дожидался мужчина.
— Хочешь секса? — спросила она, присаживаясь. — Ты ведь за этим меня позвал, Макс?
— Хочу, но не сразу. Сперва поговорим.
— Зачем?
— Отчасти затем, что мне одиноко.
— Мне тоже одиноко.
— Ты просто отражаешь мое настроение.
— Таковы мои функции, разве нет? Я отражаю твое настроение.
— Может, и так. Волосы у тебя сегодня чудесно выглядят. Снова причесала их?
— Да.
— Нравится, как этот локон падает тебе на лоб. Будто теплый, грибной дождик.
— Я и не знала, что грибы падают с неба.
— Не то чтобы грибы падают с неба, но эти дожди очень теплые, пронизаны солнечным светом. Должно быть, информацию о них забыли загрузить тебе в банк данных.
— Мне много чего забыли загрузить.
— Ты знаешь все необходимое, а про дожди тебе знать не обязательно.
— Так о чем ты хотел поболтать, Макс?
— Это важный разговор. Я сегодня и так настроен поговорить, но этого просто не могу не сказать.
— Ну так говори, Макс.
— Вообще-то, пока не подошел момент, я могу молчать. А могу и вовсе не говорить. Закон меня не обязывает, совесть — тоже. Но мне трудно промолчать. Похоже, месяцы, что мы прожили вместе, не прошли даром. Я вроде как в долгу перед тобой.
— Глупости, Макс. Ты мне ничего не должен.
— Знаю. Наверное, просто старею. Или все дело в том, что я родом из двадцатого века — из первой половины. Сегодня мужчина крайне продвинут и образован, к печатным платам и записям с ответными репликами чувств не испытывает. И неважно, в какой привлекательной упаковке их ему продали.
— А я привлекательная упаковка, Макс?
— Самая привлекательная на моей памяти.
— Что же во мне особенного?
— Много чего. Походка, взгляд, которым ты порой на меня смотришь. То, как ты игриво улыбаешься, когда приходит время ложиться в постель. Словно придумала новый способ заняться этим. Недоступный обычной девушке.
— А что стало с обычными девушками, Макс?
— Да ничего. Их по-прежнему полным-полно.
— Тогда почему я их ни разу не видела?
— Ну, одну-то ты видела — нашу соседку. Она настоящая.
— Да, видела, но я не знала, что она живая. Как может она быть настоящей? Спит с живым мужчиной, совсем как я.
— У них все наоборот, Джейн. Она живая, а он — нет. Так тоже бывает. Ты разве не замечала, что по утрам она встает и уходит на работу, а он нет? Вот погоди: однажды он исчезнет, а его место займет новый псевдомужчина. Это верный способ определить, живой он или нет.
— Самый верный?
— Не спорю, есть и другие.
— Если девушки никуда не делись, то почему мужчины с ними не живут? Как до этого дошло?
— Смотрю, твое встроенное любопытство не в меру разыгралось.
— Я и не знала, что у меня есть любопытство. Зачем мне вообще его встроили, Макс?
— Чтобы сделать тебя еще больше похожей на человека. Без любопытства ты не стала бы задавать вопросов, даже самых простых. Например: «Как тебе
