Уполовинив кружку и немного успокоившись, Алекс поднялся и, подойдя к столику, за которым сидел герр Циммерман, негромко спросил:
– Можно присесть, старина?
Старый адвокат поднял на него тяжелый взгляд и несколько мгновений удивленно разглядывал незнакомца, затем недоуменно покосился на почти пустой зал, после чего пожал плечами и буркнул:
– Я не купил этот стол.
Алекс присел, отхлебнул из кружки и негромко произнес:
– Тяжелые времена…
Владелец адвокатского бюро «Мориц Циммерман и партнеры» утрюмо покосился на него. Эх, что этот совсем ещё молодой (ну, по сравнению с ним) человек может знать про тяжелые времена? Вот его поколению они достались по полной. Несмотря на то что Швейцария не участвовала в Великой войне[72], ужасы, творившиеся во время её, потрясли самые основы человеческого сознания во всей Европе. Чудовищные мясорубки Вердена и Соммы, в которых, будто в чудовищных гекатомбах, перемалывалось по четыре-пять тысяч жизней в день! А ведь они тянулись неделями… Боевые газы, после которых даже выжившие выглядят выходцами из ада – с выжженными глазами, кровавыми язвами, превращающими лицо в маску из голого мяса, и хрипящими звуками, исторгаемыми из сожжённых легких. Смерть с небес, обрушивавшаяся на мирно спящие города из чудовищных утроб огромных небесных Всадников апокалипсиса под названием «дирижабли». Вследствие чего теперь ни один, даже самый далекий от театра военных действий уголок даже самой большой европейской страны не мог считать себя в безопасности… Да и у многих швейцарцев были друзья, родственники и знакомые как в Германии и Австро-Венгрии, так и во Франции и Италии. И многие из них не пережили этой чудовищной бойни. Да и кое-кто из швейцарцев успел и повоевать, вступив волонтером в одну из воюющих армий… Старик вздохнул. Сидящий перед ним неожиданный собеседник явно не воевал. Слишком молод. И потому осознать всю чудовищность того, что творилось, вряд ли способен. Юность – наивна и гибка. Так что даже попытайся он ему что-то объяснить, из этого, скорее всего, ничего не получится. Потому что юность воспринимает даже самое страшное и ужасное, но творящееся где-то далеко и давно, а не рядом с ним, ну, или, во дворе либо на соседней улице, всего лишь как очередную страшную, но увлекательную сказку, наподобие тех, что ещё совсем недавно, несколько лет назад, читала мама, укладывая спать…
– Один мой друг, – негромко продолжил Алекс, – человек, у которого я очень многому научился, за что ему безмерно благодарен, как-то сказал мне: «Будущее – темно, и хорошего в нем будет мало. Мир меняется и в худшую сторону. Ну, кто ещё десять лет назад мог представить себе отравляющие газы и дирижабли, заваливающие бомбами мирные города?» – он замолчал, поднял кружку и, демонстративно не торопясь, сделал из неё большой глоток, после чего поставил кружку на стол и с легкой улыбкой окинул взглядом… м-м-м… вероятно, открывшаяся ему карти… то есть скульптура была лучшим претендентом на победу в номинации «Полное охренение».
– Гхы… – первый звук герр Циммерман сумел выдавить из себя спустя долгие десять секунд: – Гхырр… Кхым… – Он схватился за свою кружку, как утопающий за соломинку, и сделал большой глоток, после чего шумно выдохнул и изумленно прошептал: – Герр Хубер, это вы?
– Я, старина, я, – улыбнулся Алекс и, отсалютовав ему своей кружкой, добавил: – Но теперь меня зовут герр До'Урден.
– Кхм… – старый адвокат шумно вздохнул, после чего прочувственно произнес: – А я знал, верил! Я вот как чувствовал, что вы живы. Поэтому и не стал инициировать аннулирование патентов… – и тут же поспешно добавил: – В конце концов, о факте вашей смерти меня никто официально не уведомлял.
Алекс улыбнулся и кивнул, подозревая, впрочем, что нежелание герра Циммермана аннулировать его патенты вызвано не столько выказанной уверенностью в том, что он не погиб, сколько тем процентом, который адвокатское бюро «Мориц Циммерман и партнеры» получало с каждого поступившего на его счёт платежа. Тем более что в последнее время эти суммы совершенно точно начали расти. Вследствие того, что именно в последние год-полтора в строй начали вступать очередные предприятия, построенные по запатентованным Алексом технологиям…
– Я понимаю, старина, – парень слегка наклонился вперед и похлопал старого адвоката по плечу. – Успокойтесь. Я – жив, так что вы всё делали правильно.
Спустя ещё пять минут герр Циммерман сумел-таки взять себя в руки и успокоиться настолько, чтобы перейти к деловым вопросам.
– То есть теперь вы можете не опасаться тех отвратительных людей, которые так упорно преследовали вас после того происшествия с этим эмигрантом из России? – деловито уточнил и, дождавшись от Алекса утвердительного кивка, продолжил: – И, я надеюсь, вы заранее озаботились получением всех необходимых документов, которые удостоверяют ваше право на владение патентами.
– А вот здесь есть некоторые проблемы, старина, – вполне естественно скривился Алекс. Потому что далее пошла чистая игра. Ибо ничем подобным он ни хрена не озаботился. Потому что не собирался возвращаться… Нет, кое-что за прошедшее время сделать удалось. Пока он активничал в СССР, Зорге (ну, или, скорее всего, ИНО) поднял связи и сумел найти нужных людей, способных изготовить вполне достоверно выглядящие фальшивки. Впрочем, судя по всему, это было не так уж и сложно. В конце концов, Швейцария ещё до революции стала настоящей Меккой для эмигрировавших из Российской империи революционеров. Недаром именно эта страна стала отправной точкой того самого «пломбированного вагона»[73], в котором весной семнадцатого полторы сотни политэмигрантов во главе с самим Владимиром Лениным отправились прямо через воюющую с Россией Германию устраивать в своей сражающейся стране социалистическую революцию. Так что связи здесь у большевиков точно имелись. И нужные люди нашлись… Вот только эти документы были именно «вполне достоверно выглядящими». И не более. Потому что ни по каким учётам они, увы, не проходили. И внести
