Я нашел его в глубокой задумчивости. Наверное, вынашивал очередную пакость.
И тут ему подвернулся я.
Сейчас понимаю, как осчастливила его моя просьба о помощи. Туман, в виде которого Алхимик иногда мне являлся, аж заискрился малиновым и зеленым. Я же, идиот, обрадовался. Решил, он на моей стороне. Но негодяй просто сообразил, какие возможности перед ним открываются. Нет, не зря его двести лет назад сунули в темницу.
– От битвы амбиций их сможет отвлечь только очень сильное чувство, – прошелестел он мечтательно.
– Ежу понятно, – буркнул я. – Предложить им сойтись врукопашную?
– Нет-нет, – возразил Алхимик. – Я имел в виду чувство неземное. Сродни Божественной благодати.
– Неземное? – ухмыльнулся я. – Для венерианки и марсианина – то, что нужно.
– И чувство это – любовь, – пропел Алхимик.
У меня отвалилась челюсть. Да я не могу эти инопланетские привидения в поместье вернуть! Как же заставлю влюбиться друг в друга? К тому же вдруг в порыве страсти они разнесут город по кирпичику.
– Не малодушничайте, сударь, – весело прошелестел Алхимик. – Мы сварим любовное зелье.
Весь следующий день я колесил по округе в поисках сушеных мышиных хвостов, соловьиного помета и другой вонючей дряни. Зелье варганили на кухне. Вообще-то, варганил я. А Алхимик, облачком перемещаясь над кастрюлями, указывал, сколько чего в какую кастрюлю закладывать. К моему удивлению, зелье, вопреки ингредиентам, хорошо пахло и отливало розовым перламутром.
Расставив вазы с зельем по всему поместью, я завалился спать. Проснулся в тишине. Впервые за две недели в доме не громыхали доспехами, не таскали из комнаты в комнату шкафы. Я бросился в город. Там тоже ничего не происходило, если не считать, что кто-то опустошил все клумбы, выдрав с корнем и цветы, и сорняки. Вернувшись, я обнаружил и то и другое в Севочкином будуаре. Турецкий ковер на полу был густо засыпан красным песком. Но стоило ли обращать внимание на такие мелочи!
Несколько дней я наслаждался покоем и писал, как графоман. Беспокоило лишь одно: после варки зелья Алхимик ко мне не заглядывал. Но я гнал прочь тревожные мысли.
Ну и дураком же я был.
Той ночью меня разбудило посвистывание.
– Вставайте, сударь, – прошелестел Алхимик в ухо. – Дела плохи. Севочка рожает.
Вскочив с постели, я почувствовал, что дом трясется как в лихорадке. Тряска сопровождалась воем ветра и металлическим бряцанием. Приоткрыв дверь, я опрометчиво высунул голову в коридор. По проходу неслись шлем викинга, лишившийся где-то одного рога, кольчуга тевтонского рыцаря и фальшивый меч Александра Невского. Меч, пролетая мимо, чуть не произвел усекновение моего мыслительного органа.
– Папаша нервничает, – сообщил я Алхимику, всовывая голову обратно. – В первый раз, наверное, отцом становится.
– Да вы, батенька, первостатейный тупица, – голос Алхимика звучал истерически. – Севочка вот-вот произведет на свет двадцать, а то и больше опасных существ. Они запросто задушат вас в своих объятиях.
– С чего бы им меня душить? – недоверчиво поинтересовался я. – Я им вроде ничего не сделал.
– А если не детишки задушат, то новоиспеченные родители. Им не терпится отблагодарить того, кто сделал их счастливейшими существами во Вселенной.
– Не понял, – пробормотал я. – Я тут при чем? Любовное зелье – ваше изобретение.
– Ну, – замялся Алхимик, – я немного ошибся с концентрацией соловьиного помета. И мышиных хвостов мы переложили. Потому беременность Севочки протекает ускоренно и количество ожидаемого приплода утроилось или даже учетверилось.
Алхимик покашлял.
– Когда я понял, какими будут последствия нашего с вами эксперимента, то решил, что вся слава, все родительское обожание должны достаться вам. Ну и сказал, что зелье сварили вы. Они были в восторге.
У меня отвисла челюсть.
– Бодритесь, – нервно хихикнул Алхимик. – Как выражается Борис Павлович – поздняк метаться.
* * *Карабкаясь ночью на дуб, я думал, не разыгрывает ли меня Алхимик. Может, война миров шла не между венерианкой и марсианином, а между мной, живым человеком, и малахольным привидением, решившим развлечься за мой счет? Существуют ли на самом деле Севочка и Максимилиан? Алхимику и самому под силу навести шороху на провинциальный город.
Ладно. Послезавтра вернется Бобо и разберется со своими призраками. А пока я тут посижу.
Я хлебнул воды и поерзал по толстому суку. Через минуту на травянистую площадку перед главным входом в усадьбу спланировал белый рояль.
– Севочка готовит торжества, – сообщил вновь объявившийся Алхимик. – Собирается вас канонизировать. Максимилиан, естественно, не возражает. На вашем месте я бы встревожился.
– А я что, по-вашему, делаю? – огрызнулся я.
Тут до меня дошло.
– Как канонизировать? Я пока еще жив.
– Не знаю как, только после вашей канонизации счастливое семейство отправится на поиски космического корабля, чтобы улететь домой. Правда, пока не решили куда – на Марс или Венеру. Вас возьмут с собой. Севочка уверена: на Венере вы станете самым почитаемым святым. А Максимилиан собирается сделать вас главнокомандующим всего марсианского войска. Возглавите, говорит, завоевание новых планет.
Он помолчал. А когда вновь заговорил, голос его звучал грустно.
– Но, боюсь, до миграции на Марс вас ждут другие испытания. И тут я ничем помочь не смогу. Видите белый рояль?
Я утвердительно покивал.
– Севочка позаимствовала его в городском Дворце культуры. Пока он плыл по воздуху, за ним по земле гналась полиция. Слышите сирены?
Я прислушался, хотя в этом уже не было нужды. На площадку перед домом ворвались три полицейские машины. Одна остановилась под дубом. Из нее вышел здоровяк с пистолетом на боку. Взглянув вверх, он хмыкнул и прокричал строгим голосом:
– А ну, слазь.
Татьяна Мельникова
Наследница диковинной коллекции
Лера вошла в кофейню. Ей жизненно необходимо было увидеть официанта, который работал здесь по четвергам и субботам. Девушка заняла дальний столик у окна.
– Как обычно? – всего-то спросил он, а Лера уже лучезарно улыбалась и не могла скрыть радости от встречи.
Как обычно – это черничное пирожное и кофе со сливками. Лера кивнула в знак согласия.
– Плохой день?
– А? Ну да, – растерялась девушка.
– Оно и видно, – усмехнулся парень и ушел.
Лера обернулась к своему отражению в оконном стекле. На ее голове пестрела коричнево-зеленая фуражка с логотипом магазина садовых принадлежностей.
Полчаса назад ее уволили за партию разбившихся цветочных горшков.
Она стянула с себя элемент униформы. Май. Ветер трепал деревья и поднимал пыль. Прохожие закрывали лица, чихали и морщились. Когда официант принес заказ, Лера не обернулась к нему. «Пусть знает, что я обиделась!» – рассудила она.
Вернувшись домой, Лера нашла в почтовом ящике письмо.
– Да ладно! Что так быстро?
На конверте обратным адресом значилась нотариальная контора.
– Так бы оперативно зарплату выдавали, – обиженно пробурчала она, представляя нули в сумме материального ущерба, причиненного магазину.
Весь остаток дня Лера посматривала на конверт, но не распечатывала. Дотерпела до вечера, потому что лучше плакать один раз на ночь, чем весь день. Тем более от частых рыданий появляются мимические морщины.
Кто же знал, что у Леры был прадед, который решил умереть в расцвете лет и не оставил завещание?
«Пусть там будет квартира
