Возвращаясь, Вета шла чуть в стороне ото всех.
Ей ни с кем не хотелось сейчас разговаривать, и вообще хотелось остаться одной, помолчать, вспомнить встречи с Глебом Николаевичем, долгие разговоры с ним.
Но вдруг с ней поравнялся какой-то странный тип – мужчина лет сорока в старомодной замшевой куртке, в металлических очках, с маленькой козлиной бородкой.
Кажется, она видела его и в церкви, и возле могилы – он стоял позади всех, держался незаметно, помалкивал. Наверное, какой-нибудь дальний родственник или ученик профессора.
– Здравствуйте, Иветта Вячеславовна! – проговорил незнакомец ненатуральным скорбным голосом, каким плохо воспитанные люди обычно разговаривают на похоронах.
– Здравствуйте, – ответила Вета удивленно. – Мы знакомы?
– Нет, к сожалению! – Мужчина опустил углы губ и от этого сделался особенно смешон. – Но я надеюсь, что это можно исправить.
– А стоит ли? – Вета взглянула на него с сомнением. – И откуда вы знаете, как меня зовут? Честно говоря, я и сама-то нечасто вспоминаю собственное полное имя!
– А зря! – пылко возразил он. – У вас очень красивое имя! Иветта! – Он проговорил ее ненавистное имя, словно пробуя его на вкус. – А меня зовут Арсений.
– Арсений? – переспросила Вета. – И что же вам от меня нужно, Арсений?
– Я могу быть вам очень полезен! – проговорил тот доверительно и осторожно взял Вету за локоть.
– Боюсь, что вы меня с кем-то путаете… – Вета попыталась выдернуть локоть.
– Нет, что вы! – Он искательно заглянул ей в глаза. – Как можно вас с кем-то спутать? Ведь вы, именно вы унаследовали библиотеку Глеба Николаевича?
Это прозвучало наполовину как вопрос, наполовину как утверждение.
– Допустим… – созналась Вета, начиная понимать интерес незнакомца. – И что с того?
– А то, что вы не очень разбираетесь в книгах, ведь так?
– Ну отчего же… – Вета невольно обиделась. – Я же училась у Глеба Николаевича…
– О, конечно! – Арсений уморительно сморщился. – Я нисколько не хотел вас обидеть, но признайтесь, только честно, – вы знаете, чем отличается двухтомное издание Гиббса восемьдесят шестого года от однотомного девятьсот третьего?
– Понятия не имею! – честно созналась Вета. – А что – неужели это так важно?
– Еще как! – Ее собеседник всплеснул руками, удивляясь ее невежеству. – Двухтомник стоит в двадцать раз дороже!
– Ну и что? Я вовсе не собираюсь продавать книги!
– Тем не менее! – Арсений наклонил голову, как птица, и заглянул в глаза Веты. – Мало ли, как обернется жизнь? Вы не разбираетесь в книгах, и поэтому всякий книжный жучок может вас обмануть, может нагреть руки на вашей, извините, наивности…
– А вы, значит, такой белый и пушистый? – насмешливо переспросила Вета. На ее взгляд, как раз этот скользкий тип как нельзя больше подходил под определение «книжный жучок».
– Нет, я не говорю, что я совершенно бескорыстен, – засуетился Арсений. – Но у меня есть принципы, я дорожу своей профессиональной репутацией, а самое главное – я очень люблю книги и хорошо в них разбираюсь… уверяю вас – очень хорошо! И я заверяю вас: в библиотеке Глеба Николаевича есть редчайшие, ценнейшие экземпляры, за которые настоящий ценитель заплатит огромные деньги… так вот, я могу помочь вам разобраться с этими книгами…
– Вам не кажется, Арсений, что сейчас не время и не место для подобных разговоров? – оборвала его Вета. – Мы, на минуточку, на кладбище, мы только что похоронили достойнейшего человека, а вы тут со своими предложениями…
– Извините! Извините меня! – Арсений вскинул руки, как будто защищаясь от обвинений. – Я глубоко уважаю ваши чувства, Иветта Вячеславовна, но боюсь, что может не представиться другого случая поговорить с вами…
– Думаю, я это как-нибудь переживу!
– Безусловно… – «Жучок» пригорюнился. – Но все же… еще раз позвольте вам напомнить, что вы всегда можете ко мне обратиться. – С этими словами он вложил в руку Веты визитную карточку. – И прошу вас, ничего не предпринимайте, не посоветовавшись со мной! В этой библиотеке действительно есть бесценные экземпляры! Вас, как новичка в этом мире, могут обмануть, есть такие недобросовестные люди, для которых нет ничего святого…
Он поклонился, как комический персонаж какого-нибудь костюмированного фильма, и прибавил шагу. Не успела Вета и глазом моргнуть, как Арсений исчез за поворотом дорожки.
Она удивленно огляделась по сторонам, думая, не померещился ли ей этот странный разговор, и перехватила неприязненный, подозрительный взгляд жены племянника покойного профессора.
Нет, судя по этому взгляду, ей не привиделся «книжный жучок», не померещился разговор с ним.
Вета тоже прибавила шагу, чтобы оторваться от родственников покойного, но долго еще спину жег злобный взгляд. Удивительно противная женщина эта Дина!
Музей работал с двенадцати, так что на следующий день Вета спала долго. Как-то ей было нехорошо после похорон – не то от сырого холодного ветра, не то ото всей этой хоть и небольшой, но толпы с дежурно-скорбными лицами, и не было никого, с кем можно было бы просто помолчать и вспомнить, каким замечательным человеком был профессор, как они все буквально замирали на лекциях, когда он бывал в ударе, и в конце хотелось аплодировать, как артисту, и крикнуть: «Браво!»
Муж вечером снова задержался, и свекровь снова злорадно сообщила, что без него она за стол не сядет. Вета только пожала плечами и под кинжальным взглядом свекрови налила себе большую чашку чая с медом и отрезала кусок булки. Свекровь заняла оборону у холодильника, сообщив, что, пока она жива, в ее доме все будут соблюдать режим.
– Если не соблюдать режим, то нарушится процесс пищеварения! – крикнула она.
– О! – обрадовалась Вета. – Что-то слышится родное! А то я уж начала волноваться – вы целых три минуты не говорили о процессах…
Свекровь несколько удивилась – не сути разговора, а тону обычно со всем согласной невестки. Однако уперлась спиной в холодильник и раскинула руки – только, мол, через ее труп!
Вета пыталась пугнуть ее заразой – у нее, мол, простуда начинается. И даже чихнула пару раз. Свекровь и бровью не повела – заразы она не боялась, никогда ничем не болела.
Так что Вете не досталось ни колбасы, ни сыра, пришлось есть сухую булку, даже масла не дала упертая свекровь!
Она приняла таблетку для профилактики гриппа и заснула тяжелым сном.
И проснулась утром оттого, что кто-то пытался сдернуть с нее одеяло.
Это была свекровь – в розовом стеганом халате и розовых же пластмассовых бигуди.
– А? Что? Чего вам надо? – спросонья грубо спросила Вета.
– Мне – ничего не надо! – громогласно, как всегда, заявила свекровь, но муж тут же заворочался рядом с Ветой и недовольно буркнул, чтобы дали поспать.
Свекровь мигом приглушила звук и злым шепотом сообщила Вете, что ей звонят из милиции.
– Из милиции? – Вета с трудом сбрасывала с себя остатки сна. – Да что такое?
– Тебе, голубушка, лучше знать, отчего тобой милиция интересуется! – заявила свекровь, снова повысив голос.
Тихо говорить она не умела, привыкла у себя на заводе машины перекрикивать.
– Да будет, наконец, в этом
