– По роте охраны особого отдела 20-й Армии и Западного фронта. Плюс разведывательно-диверсионная группа из пятнадцати человек, и комиссар привез с собой двадцать. Эти вообще… волкодавы. Нашего уровня. Так командир роты силовиков ФСО определил. В целом уровень очень неплох. Но у них только стрелковое оружие. Плюс три ПТР привезли. И их катастрофически мало. Суммарно с ранеными около двухсот человек. Но Цанава обещал в ближайшие сутки перебросить в район Хватова Завода пограничные полки. Всего их в этом районе три. Но для этого ему нужно их забрать у Рокоссовского, в подчинении которого они сейчас находятся. А они сейчас составляют скелет формируемой обороны. Так что пока мы на них рассчитывать можем лишь в перспективе.
– М-да… негусто! Но, как говорит наш Дмитрий Анатольевич, вы там держитесь! Да, вот еще что! Подготовлено решение правительства о передаче района, примыкающего к порталу, под военный полигон. Сейчас ведомство Сергея Кожугетовича уточняет детали, определяет границы. Но уже ясно, что придется переселять пять деревень. Хотя три из них таковыми только числятся. Тем не менее дома там есть. В общем, как границы полигона будут согласованы и решение принято, в область приедет представитель президента по ЦФО, чтобы на месте решить все вопросы с местными властями и населением.
Кроме того, сегодня вам будут переданы и начнут прибывать этой ночью инженерно-саперная и железнодорожная бригады. Сейчас уже выехали на объект и представители Спецстроя. Они будут строить укрытие для объекта и вообще всю инфраструктуру вокруг.
Я ознакомлюсь с материалами по положению под Вязьмой и тогда отзвонюсь. Если придется вносить коррективы. У вас есть еще что-то?
– Нет, Владимир Владимирович!
– Тогда до связи! До свидания!
8 октября 1941 года.
Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии
Тридцать восьмая и 229-я дивизии с остатками войск 24-й Армии заняли позиции и достаточно плотно закрывали направления южнее Минского шоссе, перекрывая железную дорогу, Старую Смоленскую и Ельнинский большак. Днем в Вязьму прибыл 49 кап.
Войска на северном и северо-западном направлении держались. Пограничники сумели уничтожить несколько групп немецких саперов, пытавшихся заложить заряды в стены противотанкового рва и, подорвав их, обеспечить возможность танкам его преодолеть. Немного стала помогать погода, ночью подмораживало и шел небольшой снег, а днем плюсовая температура превращала это все в воду, создавая трудности в преодолении даже небольших канав. Тем не менее Рокоссовский отдал приказ с наступлением темноты, оставив прикрытие, войскам отойти на ранее назначенный рубеж. Этим днем немцы попытались прорваться вдоль шоссе Сычевка – Вязьма. Оставив на минных полях полтора десятка танков, стали искать обходные пути. Приказом штаба 16-й Армии все части и подразделения на этом направлении были объединены под командованием штаба 18-й стрелковой дивизии.
Аэродром «Двоевка»
Примерно в полдень на аэродроме появился Цанава, то бишь полковник Абашидзе.
– Ну, здравствуй, Георгий Нефедович! Как дела? Как фашисты?
– Здравия желаю, товарищ… полковник. Дела? Воюем понемногу. Мы сбиваем, нас сбивают. Хорошо лишь одно, ситуация такая, что воюем в основном над своими войсками. Вот три сбитых летчика вернулись. Очень хотелось бы надеяться, что, может, хотя бы еще десяток истребителей подкинут. Согласен и на «ишаки», и даже на «чайки».
Захаров прекрасно понимал, кто стоит перед ним, и закидывал удочку на удачу. Вдруг подфартит? Пехота-то вроде уперлась всерьез, и не хотелось бы ее подводить, отдавая небо немцам. Пусть и на этой небольшой территории.
– Все может быть, все может быть… Я чего приехал-то? Сейчас должна подойти колонна. Ее нужно пропустить на аэродром. Предупреди охрану сразу, колонна странная, но вести ее будут пограничники. И пусть доведут ее сюда. Мы тут ее встретим, а пока давай-ка, Георгий Нефедович, чайку попьем. Знаешь, пристрастился я к этому делу.
Аэродром жил своей жизнью, взлетали и садились самолеты, суетились на стоянках техники, подготавливая машины к вылету. Комдив и комиссар только закончили пить чай, как с южного поста охраны аэродрома раздался звонок, что подошла колонна. Комдив приказал выделить сопровождающего колонне и привести ее к КП. Они с комиссаром оделись и вышли наружу. Колонна уже показалась, когда неожиданно в небо взлетела белая ракета. Сигнал «на вылет» для дежурного звена. Захаров поднес к глазам висевший до этого на груди бинокль. По полосе на взлет пошла четверка И-16, закрутились тонкие стволы зенитных пушек, техники и летчики побежали к перекрытым щелям.
– Что случилось? – уточнил Цанава у комдива.
– Налет! Вон! Вижу! Две девятки Ю-87.
И Захаров показал рукой на видневшиеся в небе темные точки.
– А вот и «мессеры»!
Тут показывать было не нужно, над аэродромом вслед взлетающим «ишакам», пронеслись худые стремительные силуэты.
– Заметили их вовремя, но вряд ли это нам поможет. Дежурное звено они как минимум свяжут боем. Если вообще… Пойдемте в укрытие.
И взяв комиссара за локоть, Захаров увлек его к ближайшей траншее. Со стороны, куда пронеслись немецкие истребители, донеслись пушечные очереди и тарахтенье крупнокалиберных пулеметов. Но дойти они не успели. Внезапно из подходящей колонны выкатились четыре странных гусеничных машины, с высокими башнями и торчащими в небо стволами. На корме каждой машины крутилась непонятная конструкция. Не останавливаясь, машины открыли огонь из разнесенных по разные стороны башни стволов. Стреляли короткими очередями трассеров, причем каждая из которых заканчивалась в силуэте заходивших на круг «штук». И секунды спустя с неба посыпались горящие обломки немецких пикировщиков. Не прошло и половины минуты, как первая девятка «штук» и четверка «мессеров» сопровождения просто перестали существовать. Вторая, сбрасывая бомбы куда попало, со снижением уходила в сторону от аэродрома. Видимо, они вышли за пределы дальности огня этих машин, потому что те не стреляли им вслед. Зато внезапно начали маневрировать на поле, почему-то повернув стволы в противоположную сторону. Секундами позже стала понятна причина этих действий. Из-за леса на кабрировании выскочила пара «мессеров» и попыталась атаковать зенитки на большой скорости с пологого пикирования. Так, видимо, планировалось. А получилось: короткие очереди с четырех машин и два взрыва, превративших нападавших в тлен.
Два оставшихся «мессера», обходя по дуге аэродром и отрываясь от преследующей их тройки И-16, рванули на запад.
– Уйдут! «Ишаки» их не догонят, – с сожалением произнес Нефедов.
И в этот момент на двух машинах что-то вспыхнуло, окутав их дымом, и из этого дыма вслед «мессерам» рванулись две ракеты. Через несколько секунд на месте вражеских машин в небе расцвели оранжевые вспышки.
Где-то в небе звенели моторы И-16, заходивших на посадку, а на аэродроме стояла тишина. Весь личный состав – техники, летчики, бойцы роты охраны, зенитчики, – покинув укрытия, стояли молча, не понимая, что это сейчас было. На их глазах за чуть более чем минуту неизвестные им явно зенитные установки уничтожили девять бомбардировщиков и восемь истребителей. Причем
