— Хорошая девочка.
— Ревнуешь? — удивился Марко.
— Немного. А про меня ты потом тоже будешь рассказывать, что вот, одна девочка из Сан-Челесте, и вот даже остались шрамы…
— Шрамов не останется, — сказал Марко.
— В смысле?
— Скорее всего — совсем. Уже сейчас все затянулось. Если оставаться человеком, то с неделю, наверно, будет держаться заметный шрам, может, даже две недели, но вряд ли больше. А если обернуться, то и двух превращений хватит, чтобы сгладилось совсем. На нас все заживает… как на собаках.
Он ухмыльнулся.
Я очень рада за него. Но…
Марко смотрел на меня, ждал. Стоял с баночкой масла в руках у кровати. Он точно видел, что у меня в запасе был еще вопрос, и я не решаюсь задать. Не к месту. Нам так хорошо. И не стоит вмешивать…
— А у драконов? — спросила я. — У драконов шрамы быстро затягиваются?
— У драконов вообще не бывает шрамов, Пина. Рана затягивается, зарастает, и потом просто сглаживается, как если бы ты слегка порезала палец. Им даже оборачиваться не надо.
— Понятно, — сказала я.
Но то, что я видела…
Марко не обманешь.
— Ты видела шрамы на нем?
— Да, — не стоило говорить, тем более, сейчас. Но уже поздно. — Мы… купались. Я купалась. Были сильные волны, такие, что сбивают с ног, — я оправдывалась, словно в чем-то виновата. — Он помогал мне выбраться из воды, снял рубашку…
— И много?
Любопытство. Марко интересно, обычный такой познавательный интерес.
— Да вообще все сплошь, живого места нет. Такие странные, словно оплавленные…
Марко пожал плечами.
— Ла Супрема, — сказал он. — У них свои методы. Он же предатель. Регенерацию можно остановить совсем. Так, что даже пустяковая царапина не будет зарастать неделями. А можно ускорить, что выколотые глаза и отрубленные пальцы отрастут за ночь. Можно чередовать. Когда нормальное восстановление сбивается — могут остаться шрамы. Мне как-то довелось… присутствовать. Но волки от таких игр сгорают за несколько дней. Драконы, думаю, крепче.
Меня передернуло.
— Я даже боюсь спрашивать, при каких обстоятельствах тебе довелось.
— И не спрашивай, — он усмехнулся, забрался на кровать ко мне. — Давай, ложись на живот лучше. Сейчас есть вещи поинтереснее.
Масло теплое от его рук. Аромат лаванды и мяты кружит голову.
Сначала я еще очень напряжена, тем более, после таких разговоров. Но Марко действительно знает, что делает.
— И помолчи, хорошо? Больше ничего не спрашивай, — строго говорит он. — Закрой глаза.
Руки у него очень сильные, уверенные.
И это так безумно хорошо. От шеи, плечей, до поясницы. От позвоночника, и в стороны. Он словно рисует тайные руны на моей спине. Он гладит, мнет. Бедра, лодыжки, ступни до самых пальчиков. Щекотно. Его прикосновения то совсем легки, то даже немного болезненны, но совсем немного. И тело в ответ расслабляется. Мне кажется, я просто растекусь от удовольствия в его руках.
Сначала он молчит. Потом начинает шепотом рассказывать всякую ерунду, какие-то детские воспоминания, бытовые истории. Я лежу, слушая звук его голоса. Словно шум моря. Тихо, ровно, так успокаивающе. Он говорит не для того, чтобы я услышала смысл, а просто говорит…
Это почти невероятно.
Еще немного, и я просто усну, и буду спать до утра.
— Не спи, — тихо говорит на ухо. Потом ложится на меня… он тяжелый, но мне даже нравится… такой теплый…
Мне даже отвечать лень, не то, что двигаться.
Он приподнимается сам, и чуть приподнимает меня под живот, разводит мои ноги в стороны, немного сгибая. И деваться мне снова некуда. Да я и не собираюсь никуда деваться, и даже сама подаюсь ему навстречу. И он наполняет меня собой.
И так медленно, плавно на этот раз, мы ведь совсем-совсем никуда не торопимся, наслаждаясь каждым движением.
На эльфов мы почти опоздали, прибежали в последний момент, я уже слышала музыку.
Конечно, никаких хороших мест уже нет, все занято. Но Марко посадил меня к себе на плечи, чтобы я могла видеть.
Эльфы были тонкими, невесомыми, совсем хрупкими. Мне даже казалось, они светились изнутри, в такт музыке. И сами были частью ее. Они танцевали.
Завораживающе.
Их пение — словно оркестр, у каждого голоса своя партия, своя тема. Голоса переплетались, то споря друг с другом, то соединяясь в мощный поток, то нарастая, почти оглушая, то затихая до едва уловимого шепота. Высокие, низкие, но невообразимо чистые, словно песня колокола, отдающаяся вибрацией в самом сердце. Я никогда не слышала ничего подобного. Мне казалось, такое вообще не доступно живым существам. Так поют ангелы.
Их песни возносились к ночному небу, полному звезд, в самую вышину.
Замирало сердце.
И я смеялась и плакала вместе с ними.
А потом мы танцевали.
Мы кружились, и Марко обнимал меня, прижимая к себе. И я забывала обо всем. Танцевать с Марко — это вообще так невероятно. Нужно только расслабиться, довериться ему, и он ведет так уверенно, направляя, что невозможно сбиться с такта. А, может быть, я и сбивалась, но было совсем все равно.
Я уже почти не чувствовала ног, не чувствовала своего тела, только музыку, наполняющую меня. И его руки. Его поцелуи.
И сбилась, почти споткнулась, только один раз. Случайно увидев Роя, стоявшего чуть в стороне от толпы. Возвышавшегося над ней. Он напряженно вглядывался. Даже не на меня смотрел, а чуть в сторону. И его ладонь лежала на рукояти меча. Я попыталась проследить его взгляд, но ничего не заметила. Не знаю… Может, он просто думает о чем-то своем…
— Ты чего? — шепнул Марко, почти остановившись. — Все хорошо?
— Хорошо, — сказала я. — Все хорошо.
Зажмурилась, позволяя музыке подхватить меня снова.
Все хорошо.
Это всего лишь отпуск. Маленькое чудо на несколько дней. Не стоит думать.
Рядом с Марко думать вообще плохо выходило.
Только звезды над нами.
18. Ночь
Марко спал.
Обнимал меня во сне, так нежно.
Все же, этот безумный день дался ему нелегко. Ему вообще полагалось бы лежать и не тратить силы. Нет, он бы, конечно, не стал лежать, и никогда бы не признался, что ему плохо. Никого бы не стал слушать.
Он и не признался.
А ведь только утром очнулся и встал на ноги, после того, как едва не умер.
Я почувствовала сама, когда мы танцевали — что дыхание становится чаще, и капельки пота на лбу. И чуть-чуть дрожат руки, когда он пытается меня поднять. Такое сосредоточенное лицо, он отчаянно старался не показывать виду. Устал. Конечно, устал. Главное, чтобы не было ничего большего. Нужно отдохнуть, хотя бы поспать для начала.
Я так и сказала, что хочу спать и пора домой. Он, кажется, с облегчением вздохнул.
Мне нужно было загнать его в постель сразу, я просто глупая. Но он был таким сильным, что сила казалась безграничной.
У меня у самой болели ноги и слипались глаза.
Я ведь тоже даже не ночью последний раз спала, а прошлым днем. И то…
Со мной ли все это было?
А Марко уснул мгновенно, стоило коснуться подушки.
