Климов прищурился и действительно разглядел крохотное отверстие в одной из трех гладких отполированных граней. Работа выглядела ювелирной.
– Слушай, для меня это все так странно… В их мире что, проблемы с железом? Высокая химия, перенятая у пришельцев, отличное качество обработки той же бронзы. И тут же отсутствие железа? Как-то это не сочетается, по-моему.
– Не железа – стали, – в задумчивости ответила Мария. – В их мире многое не сочетается… Никак не сочетается, если тебе угодно знать. Архаичное общество, но при этом способность противостоять убийцам, постоянно приходящим с юга. Метисы так и не смогли уничтожить людей, хотя пытались и пытаются даже сейчас. Тоже в чем логика, зачем тратить усилия? Однако на данный момент все обстоит именно так. И бежать этим несчастным людям некуда. С планеты им не уйти – видимо, уже никогда. Разве что они дождутся помощи, но вероятность того, что кто-то высадится на «молчаливую» планету в глухом углу пылевого облака, ничтожна.
Ян только вздохнул.
– Что такое «молчаливая»? – спросил он после долгой паузы.
– Ничего не излучающая. Вы, как я понимаю, «сияете» на сто световых лет, так что очень скоро вас кто-нибудь да заметит, несмотря на очень неудачное местоположение Земли. Всем нужны новые рынки, знаешь ли. И, уверяю тебя, никакие бомбы и ракеты вам не помогут. Галактику крутит торговля и еще раз торговля. Все остальное не имеет вообще никакого значения.
– То есть нас станут принуждать?
– Вы вполне созрели как рынок. Вам сделают предложение, от которого трудно будет отказаться. Так бывает. Не часто, но бывает. И будет еще много-много раз, – Мария шевельнула ушами и открыла следующий ящик.
Он оказался плотно забит старыми тетрадками на сорок восемь листов в клетчатой дерматиновой обложке. Пролистав наугад три из них, Мария снова разочарованно вздохнула: по всей видимости, в этих тетрадях находилась еще одна часть рабочего архива старика Ленца – формулы, графики и какие-то пометки на все том же виденном уже языке, напоминающем санскрит.
Нижний ящик левого ряда преподнес сюрприз. Замотанный в мягкую фланель, там лежал старый советский ТТ, а рядом – четыре коробки с патронами.
– Ну-ка дай-ка, – Ян взял пистолет из рук удивленной Марии, выщелкнул обойму: надо же, полная! – продернул затвор, потом внимательно, на свету, осмотрел ствол.
Из этого пистолета стреляли, причем не раз и не два, совершенно не заботясь при этом о чистке.
– Это из вашего мира, что ли? – спросила Мария.
– Из нашего, да. Легендарная модель, знаешь ли. Очень распространенная вещь. Насколько я вижу, Ленц палил из него почем зря, и кажется – я не эксперт, конечно, но мне так видится – не очень давно. Ствол загажен капитально. Да и вообще вид у него потертый, посмотри. Этот пистолет много повидал на своем веку. Может, старик брал его с собой в свои экспедиции? Патроны для ТТ достать в общем-то можно. Криминал, конечно, но было бы желание. А бьет он неплохо.
– А вот найти заряды для старого игломата сейчас проблематично, – вздохнула Мария. – Это ведь не боевое оружие. Та модель, с которой ты меня встретил, выпускалась вообще недолго, уж очень дорогой она получилась.
– А патрон у него что, нестандартный?
– Что-то вроде. У нас запутанное законодательство насчет оружия гражданской самообороны. Кстати, если хочешь, его можно продать, покупатель найдется. Я лично знаю пару коллекционеров, которые вполне готовы взять такую вещичку.
– Я подумаю, – уклончиво ответил Ян, засовывая ТТ в карман штанов.
Мария сделала вид, что не заметила этого. Она торопилась, не в силах справиться со своим нетерпением. Верхний ящик правого ряда оказался набит бумагами, на сей раз среди них попадались просто клочки, наскоро изрисованные синим и красным карандашом (похоже, решил Ян, Ленц любил классический штабной карандаш с двумя грифелями) и даже бланки накладных, чистая сторона которых вполне подходила для набросков. В следующем нашлось нечто вовсе непонятное – белые тряпки, смотанные как попало и связанные бумажной бечевкой из тех, что в старые времена употреблялись на почте. Мария покрутила тряпки в руках, отбросила в сторону и потянула третий сверху. В нем лежала плоская темно-зеленая пластиковая коробка, шершавая на вид, а дальше, под задней стенкой – несколько прозрачных цилиндриков, наполненных небольшими разноцветными шариками.
Будто детская игрушка…
Не говоря ни слова, Мария буквально выдернула зеленую коробку из ящика, положила ее на комод, отщелкнула почти невидимые замки и достала какой-то аппарат, довольно странный по дизайну. Белый плоский прямоугольник со скругленными гранями, неглубокими выемками на верхней панели и десятком отверстий под ними. Никаких надписей или символов видно не было.
«Компьютер? – пронеслось в голове у Климова. – Похоже на то. А где монитор?»
Но Мария, судя по всему, хорошо знала, как обращаться с этой штукой. Деловито оттолкнув Яна локтем, она развернула аппарат к наименее освещенной стене, пробежалась пальчиками по углублениям, и Климов увидел, как на старых, давно выцветших обоях вдруг возникло невероятно яркое, насыщенное изображение: зеленый склон, под ним – медленно текущая речка, а дальше на пологом противоположном берегу между сосен виднеются какие-то развалины.
– Это проектор? – спросил Ян.
– Это носитель информации, – быстро отозвалась Мария.
Ее коготки лежали в выемках, заменяющих, судя по всему, привычную человеку клавиатуру. Речной пейзаж исчез, снимки полетели один за другим с такой скоростью, что Ян успевал разглядеть только отдельные детали. Какие-то города с огромными, ржавого колера зданиями, начисто лишенные даже намека на растительность, и заметенные, как показалось Климову, желтой пылью; дороги с синеватым покрытием, потом пару раз мелькнуло лицо немолодого мужчины в сложном, с какими-то накладными пластинами, черном шлеме. Мария остановилась.
– Оно? – не выдержал Ян.
– Нет уверенности, но скорее всего, да. Ленц не стал бы доверять важную информацию бумаге.
– Эти снимки, как я понимаю, сделаны где-то в других мирах?
– Это не снимки, это только марки записей… Видео… так это у вас, кажется, называют.
– Он снимал в своих экспедициях?
– Это было нетрудно, – Мария аккуратно уложила компьютер в коробку, потом сгребла в один из своих карманов цилиндрики с шариками.
Ян протиснулся мимо ее хрупкого тельца и решительным рывком распахнул последний ящик. Там, на подкладке из скомканных и, как показалось Климову, грязных тряпок, лежали два замысловатой формы кувшина с широкими горлышками. Один был бронзовый, очень старого вида, с парой вмятин на боку, а другой – видимо, медный, но такой же неказистый.
– Это что-то из его вещей, – Мария бросила короткий на них взгляд, сморщила носик. – Ленц любил хранить всякое такое. В большой комнате у него на шкафу стояло… штук пять. Насколько я знаю, он всю жизнь тосковал по родному городу, по
