– И получается, что этот странный Сыроед, который ко всему еще и водки не пил, взял да и попятил сейф из дома покойничка? А почему же сейф сразу не вскрыли? Как?
– Да кто его знает? Тех людей, что тогда у нас работали, мало осталось. Тут после 98-го такая текучка началась, вы себе не представляете. Участковый, Семен Михайлович, от рака недавно помер, сейчас новый тут, Хромов. Он ничего про те дела не знает, зачем ему? Постовые, что были, разбежались в основном. Да и кому там что надо было? Главное от трупа избавиться – отвезли его, потом как положено… родственников нет… дом опечатали – стоял и стоит.
«И опять золотишко, – подумал вдруг Ян. – Ну надо же!»
– Юра, а ты помнишь ту историю с золотом на воензаводе? – спросил Ян, наливая старлею полную. – Ну, рассказывал мне, помнишь? А кто-то еще ее помнить может, как ты считаешь?
Асламов выпучил глаза, дернул плечами и принялся чесаться, – Климов вдруг поймал себя на странном ощущении, что иногда они с Марией бывают похожи друг на друга. Вот черт его знает как, но бывают! Нарочно не придумаешь…
– Чекисты только, Ян Антоныч, – выдавил наконец Асламов. – Это если кто живой остался и не уехал. Но они с нами говорить не станут, я вас уверяю. Вы ж сами с ними дело имели, правда? Ну, в армии, то да се?
– То да се, – горько хмыкнул Климов. – Да, имел. К сожалению. Тебе не советую.
– А чего вы вспомнили вдруг про золото про это?
– Да понимаешь, старому Ленцу, бывшему хозяину этого дома, платили именно золотом. В слитках, Юра, без всяких клейм или проб, или как уж там. Куда он их девал, а? И кстати, жил он, говорят, довольно скромно. Ты на дом не смотри, это все давно было куплено, да и зарплата у него была – закачаешься. Но при этом ни тебе «Волги», ни ковров, ни даже сервиза «Мадонна».
– Может, домой отправлял, к своим? Он же, так получается, туда регулярно мотался, да? А вообще, Ян Антонович, золото сбыть всегда можно, нет тут никаких проблем. Проблема, где его достать! Кстати, раз уж заговорили – как там, от Марии новостей не слыхать пока? Вы ведь правы оказались, Ян Антоныч, насчет «чертей» наших, или как их там – метисов. Затихли они. На улице теплынь, бабульки наши вокруг аптек тусуются, и никто ничего. Ти-ши-на-а! Надолго ли, хотел бы я знать? Неужели они и вправду так напугались?
– Ну, я б на их месте здорово напугался. А напугавшись, стал бы планировать операцию на новом уровне, с учетом резко возросшей угрозы обнаружения и уничтожения. И вот тут петля получается, петелька. С угрозой обнаружения они, скорее всего, ничего сделать не могут. Но теперь есть мысли, что при обнаружении всегда можно отправиться к праотцам, или кого там они чтут, хрен его знает. Это мы с тобой знаем, что нарваться на старого вора со стволом – дело случайное, а они знают? Вот они Зарифуллина с Сергеевым как-то утащили с собой, да средь бела дня, и решили, что все отлично, сопротивляться некому. И все было хорошо до встречи с бурым уркой Борисенко, который стал шмалять не глядя, кто там перед ним, черти или просто белки с хвостиками.
– Да я, если честно, так и подумал, – заговорил Асламов, понизив голос. – Борисенко, хрен старый, на самом-то деле по своим глюкам стрелял. Залез на чердак – там эти резвятся. Ну, крышу у него свернуло окончательно… А что касается всего остального, петли этой вашей – так не дай бог. Город на ушах с этим Трубным, и я так чувствую, скоро веселые деньки вернутся. Знаете, вот Вадим Сергеич в свое время бандюков вывел, душу на это положил, сам иногда под пули лез, а теперь, получается, опять? Опять город делить начнут, да не наши, а еще и залетные? Представляете, что он сейчас чувствует?
Оперуполномоченный допил чай, вздохнул и глянул на часы. На лице у него появилось страдальческое выражение.
– Я пока пойду, Ян Антонович, – сказал он. – Бумаг у меня – убейте лучше! Как вдруг что, вы меня набирайте сразу же, в любое время суток, хорошо?
– И ты не молчи, – Климов тяжело поднялся со стула. – А я пока подумаю кой о чем. И о Сыроеде твоем тоже. Что-то взволновал он тебя, так?
– Да так, так, только вот чем, я как-то и сам понять не могу.
– Ну думай и ты, значит.
После ухода Юры Климов спрятал к чертям коньяк, налил себе вторую чашку чая и отрезал немного докторской. Батон был свежий, вологодское масло оказалось вполне ничего, так что обед вышел весьма приятственным. За окнами уже темнело. Ян открыл форточку, потянул носом: около ноля, совсем скоро к ночи приморозит. Но снегов не будет, долго еще не будет, неделю, а может, и больше. Здешнюю погоду он теперь чувствовал, как раньше, в годы службы – никакие прогнозы можно не слушать. Взяв сигарету, Ян накинул на плечи куртку и вышел из дома.
Ветер почти не ощущался. Щелкнув зажигалкой, Ян с наслаждением выпустил в небо первую струйку дыма, прикрыл глаза.
«Кем он был, этот Мирзоев, – спросил он себя, – контуженным стариком, который тащил в дом всякий лом и хлам, или же кем-то совсем другим? Прикрытие у него идеальное, лучше и не придумать! Герой-железнодорожник, спас вагон снарядов, справка из психдиспансера… Ха! Да с таким прикрытием можно творить что хочешь. Никому, ни милиции, ни чекистам, ни даже бабкам на лавочке, и в голову не придет, что тихий псих может оказаться немного не тем, кем они его видят. Ни-ко-му!..»
И весьма возможно, что в сейфе, украденном из его дома следователем Сыроедом, хранилось кое-что поважнее золотишка. Знал ли об этом вор? После смерти Мирзоева Сыроед быстренько уволился и куда-то умотал. В Питер? А может, и не в Питер, кто знает?
Если инвалид действительно имел какое-то отношение к той, андроповских времен истории с перевалкой колымского золота через военный завод, ниточки от нее могли тянуться далеко и долго. Чекисты не смогли найти людей, которые привозили золото в Заграйск, а ведь они работать умели – когда надо, из-под земли достать могли. А тут не нашли. Да ну?! Переправка золота через режимное предприятие! Это ж кому скандал, а кому – карьера. Звездочки на погоны, длительные
