– Мне нужно завести ее, – проговорила я.
– Простите? – К разговору присоединился Коул. – Кому мы собираемся устроить шоковую терапию?
– Ты думаешь, что сможешь перезапустить эту систему в ее сознании, – понимающе кивнул Толстяк – Но… как именно?
– Клэнси кое-что сказал мне, когда я последний раз была в его голове, – ответила я. – Отраженное сознание. Думаю, это то, что происходит, когда я оказываюсь в чьей-то голове. Я отражаю сознание этого человека своим собственным. Когда я копаюсь в воспоминаниях и ищу в них нужное, это выглядит так, будто я поставила между нами зеркало, и все эти изменения, которые я представляю, тут же отражаются в памяти другого человека.
– И что дальше? – спросил Коул. Похоже, объяснить это будет почти невозможно – они понятия не имели, на что все это похоже, а я вряд ли сумею это выразить.
Но, слава богу, с нами был Толстяк.
– Так значит, ты думаешь, что, активировав эту часть своего сознания, ты активируешь такую же часть сознания ее, и это перезапустит весь процесс?
Я подняла руки.
– Попробовать стоит?
– Более чем, – ответил Коул. – Все равно пора проверить, как она там.
Со стороны входа в погрузочную зону раздался грохот – и этот громкий звук прозвучал как выстрел в той мирной обстановке, которая царила сейчас здесь. Просияв, Лиам вскочил и побежал к двери. На это могла быть только одна причина, и я позволила себе расслабиться, пока они с Кайли отпирали висячий замок, который установили раньше, и дверь, громыхая, как гроза, поднималась, впуская внутрь солнечный свет.
Вошли дети: я насчитала восемь человек. Все они выглядели ужасно – один хуже другого: грязные, в подобранном не по размеру разномастном тряпье. Исходивший от них запах добрался и до места, где стояли мы. И Коул сразу же подняв брови, скопировал выражение, которое я десятки раз видела у Лиама.
Новые лица были мне знакомы, но в лагере Нокса в Нэшвилле мы пробыли недолго, так что имен я не помнила. Детей там почти не кормили – Нокс и несколько его ближайших приспешников забирали себе все, что могли добыть. Да и теперь эта группа выглядела лишь немногим лучше. На всех у них было несколько рюкзаков и самодельных сумок, сделанных из старых простыней. Если бы я не знала всего, решила бы, что они шли пешком от самого Нэшвилля.
Лиам протянул руку, чтобы снова опустить дверь, но замер и выглянул наружу, помахав рукой двум оставшимся, приглашая войти. Первая, высокая светловолосая девушка, остановилась, чтобы хлопнуть его рукой по плечу. Другой, парень, который был еще выше ростом, в охотничьей шляпе в светло-красную клетку, бросил рюкзак и потянулся.
«Оливия, – подумала я. – Бретт».
И, конечно, Кайли и Люси рванули к ним с криком:
– Лив!
Девушка повернулась к ним, и, увидев ее лицо, обе девчонки на мгновение застыли, будто забуксовав на бетонном полу. Ее обжег Мейсон, Красный, которого Нокс держал в плену в своем лагере, и когда ожоги зажили, от них остались страшные рубцы в пол-лица, которые полностью покрывали ее щеку.
– Новый имидж, – небрежно бросила она. – Привет, Руби.
Бретт тут же оказался рядом и провел рукой по ее длинной косе, которая доставала до поясницы.
Я тоже устремилась к ним. Вряд ли кого-то из нас можно было назвать любителем нежностей, но я обняла ее так, будто прошли годы, а не какие-то месяцы, с момента, когда наши пути разошлись.
– Как я рада тебя увидеть, – сказала я. И это была правда. – И тебя тоже, Бретт.
– Это взаимно, – заверил он меня.
После этого на Лив набросились с объятиями Кайли, Люси и Майк, которые крепко прижимали ее к себе.
– Так что, это Лодай, а?
– Верно, – подтвердил Лиам. – У нас было много дел. Вы поймали сегодняшние новости? Мы провернули то нападение на лагерь, о котором я рассказывал вам раньше.
– Это сделали вы? – переспросила Оливия, удивленно моргая. – Я помню, что ты это упоминал, но…
Они с Бреттом обменялись растерянными взглядами.
– Пока мы добирались сюда, новости постоянно крутили по радио, – сказал парень. – Ребята, вы же знаете, что ответственность за это взяла на себя Детская лига… верно?
И Лиам будто сдулся. Мне даже показалось, будто из гаража точно высосали весь воздух. Коул подошел к пульту, и стоявшие там дети бросились врассыпную, когда он включил радио.
Мы застали ведущего на середине предложения:
…мы только что получили следующее заявление, которое сделали представители Детской лиги…
Я рассматривала носки своих ботинок, уперев руки в бедра. Сенатор Круз и Роза выбежали из тоннеля, следом за ними спешил Нико. Побледнев, сенатор открыла рот, чтобы окликнуть нас. Мрачный голос из динамиков сообщил ей новости.
«Вчера рано утром мы провели нападение на один из реабилитационных лагерей, расположенных в Оазисе, Невада. Мы забрали оттуда всех, кто стал жертвами его жестокости, – содержавшихся там детей, и отпустим их только в том случае, если президент немедленно уйдет в отставку. Если эти требования не будут выполнены, мы нанесем удар по нашей следующей цели».
– Сильно сказано. Если вы только что включились, у нас срочные новости о тех фотографиях и видео, которые этим утром опубликовали несколько изданий…
– Они не могут так поступать! – воскликнул Зак, перекрикивая общий галдеж. – Они никакого отношения к этому не имеют. Они выставляют нас террористами…
– Это правда? – спросила сенатор Круз у Коула. – Они действительно берут на себя ответственность? Или Грей пытается повесить это на них, чтобы оправдать еще одну атаку?
– Думаю, они берут ответственность, – сказала я, почувствовав необходимость разбавить спокойным голосом панику и суматоху. – Грею не нужно еще одно оправдание, чтобы напасть на Лигу, и он изо всех сил старается поддержать теорию, что фото и видео были подделаны. Но думаю, это неважно. Теперь мишенью стала Лига, а не мы.
Коулу удалось скрыть свое самодовольство – или, по крайней мере, сделать его не таким явным.
– Что ж, нам удалось украсить их шапку еще одним незаслуженным пером. Но Руби права. Для нас это хорошо.
Между тем, ведущий таким же ровным голосом продолжал:
– …пятнадцать представителей СПП получили травмы средней тяжести. Им была оказана помощь на месте. Все они отказались отвечать на вопросы об обращении с детьми в реабилитационном лагере, заданные им до прибытия вышестоящих военных чинов. На данный момент со стороны президента Грея не последовало никакой реакции, и Вашингтон по-прежнему молчит.
В моем сознании всплыли невысказанные слова:
Но это молчание не продлится долго.
Когда мы открыли двери и вошли, Лилиан не просто проснулась, она ходила по темной комнате взад-вперед. Она оставила свет выключенным, за исключением настольной лампы. Женщина выглядела немного лучше. Кто-то, вероятно, Коул, принес ей салфетки, чтобы вытереть лицо, расческу и комплект чистой одежды. Я видела вырезки из газет с ее
