Филип Тейлор гнал от себя затвердившееся в сознании видение: мерно разворачивающийся виндсерфинг с опавшим парусом на тонкой мачте, за которую ухватился двумя руками мертвый Хансен. Они тогда едва разжали его пальцы… Вторая доска, которую опрокинула акула, плавала поодаль. Парус ее намок, и потому виндсерфинг Айвена не смог подняться и нелепо болтался на мелкой волне, ее уже развел средней силы ветер.
Акула, получившая хороший заряд свинца, на поверхности не появлялась. Конечно, крупные пули, видимо, убили ее, но живучесть подобных тварей вошла в поговорку. Смертельно раненная акула сумеет уйти с этого места, и труп убийцы всплывет где-нибудь подальше.
Большое красное пятно расплылось на светло-серой поверхности океана… «Сегодня я вовсю подтрунивал над ним, – покаянно помыслил о капитане Хансене младший Тейлор. – Выставлялся перед Лу: капитан Вик, дескать, не служил в морской пехоте… Великий грех – смеяться над обреченным. Но я ведь не знал о том, что случится! Да, но Господь каждому из нас готовит испытанье, к одному оно приходит сейчас, другого ждет всю его жизнь. Да и сама жизнь – экзамен перед всевышним. Так можем ли все мы забыть об этом? Не обратиться ли еще раз к ближнему своему с внутренним, для себя произнесенным словом: наверно, и ты будешь отмечен роком… Потому я прощаю тебе, брат мой, свои обиды, и сам ты прими мое раскаяние за все то плохое, что намеренно или по душевному недомыслию совершил для тебя.
Когда поймем, что люди могут быть счастливы лишь в счастьи себе подобных, то победим гидру животного эгоизма, который и есть дьявол, так долго искушающий неразумных детей твоих, о, Господи!.. И вовсе не Люцифер с рогами и длинным хвостом борется с тобою, всевышний. Это смешные сказки для невинных и потому несмышленых ребятишек. Нет более могучего врага у тебя, Боже, нежели человек, не ведающий того, что на самом деле он борется не с дьяволом – с самим собою».
Священника терзала и еще одна мысль, которую Филип упорно гнал от себя. Был ли Виктор Хансен мертв, когда шальная пуля, выпущенная Тейлором из пулемета, попала капитану в голову? Конечно, никто бы не выжил после того, что сделала с капитаном акула, но Филипу Тейлору надо было точно знать, отлетела ли душа Виктора Хансена в тот момент, когда капеллан нажал на гашетку пулемета, или все еще оставалась в изуродованном теле…
«Но ведь душа капитана неминуемо покинула бы предназначенную для нее форму, – подумал Филип Тейлор. – Ибо, когда стрелял, это уже не была форма Виктора Хансена. «А душа, – говорит Томас Аквинский, – которая есть первое начало жизни, не тело, а акт тела, подобно тому, как тепло, которое есть начало разогревания, не тело, а некоторый акт тела…» Но подошла ли жизнь Виктора Хансена к концу, когда я убил акулу, чтобы спасти Айвена? Уверен ли в этом? Да ист, нет! О чем я?! Не могло жить то, что вытащили из воды…»
Тейлор вышел из рубки и посмотрел на корму, где лежал покрытый брезентом пластиковый мешок. В такие прозрачные саваны матросы-спасатели Береговой охраны складывали выловленных утопленников. Сейчас в мешке хранилось то, что осталось от капитана Хансена.
Священник отвернулся и принялся смотреть на приближающийся берег. Там никто еще не знал о трагедии, разыгравшейся в океане.
«Найду ли истину в сомнениях своих? – подумал Филип Тейлор. – Есть ли у нас другие пути, помимо тех, неисповедимых? Ищите и обрящете, люди…»
Санаторий «Каспий» – Владивосток – Голицыно
1985-1987
