– Я помню это имя! – ахнула Белявская. – Видела его на одной из папок с личными делами пациентов!
– Вы с ней встречались в клинике? – спросил Мезенцев.
– Редко… Такими пациентами занимался лично профессор Дубровский. Я была его помощницей, но не знала и половины его секретов. Он особо не откровенничал с другими врачами насчет своих подопечных. Так вы думаете, что это она?
– Все сходится, – произнесла вдруг Наталья Васильевна. – Я помню Светлану… Эта девушка могла повелевать растениями. Она часто приходила в оранжерею, когда я там работала. И теперь… Вы в курсе, что на развалинах «Геликона» цветут черные орхидеи? Это она заставляет их расти и ухаживает за ними!
– И давно вы об этом знаете? – поинтересовался Макарский. – Об орхидеях на развалинах?
– Узнала лишь сегодня, – уклончиво ответила бабушка Жени. – Знакомые прогуливались в окрестностях руин и рассказали… Я была удивлена не меньше вашего, но сразу подумала о Светлане. Когда я работала в «Геликоне», в мои обязанности входил уход за зимним садом. Я всегда хорошо разбиралась в растениях, особенно в тропических, поэтому моими основными питомцами были орхидеи самого разного цвета. Некоторым пациентам позволяли помогать мне в саду… Это особая терапия, которая помогает пациенту излечиться, направить свою энергию в другое, мирное русло.
В их числе ко мне ходила и Светлана Романова… Я слышала, что ее арестовали после того, как она попыталась кого-то убить. Видимо, способности настолько вскружили ей голову, что она сошла с ума.
– Она не представляла угрозу для окружающих? – спросил Мезенцев.
– В клинике таких пациентов держали под действием веществ, блокирующих способности, – вполголоса произнесла Белявская. – Вообще специально обученный персонал «Геликона» довольно жестко обходился с пациентами. Дубровский сам принимал на работу людей и тщательно отбирал тех, кто мог оказаться ему полезен. А еще он ставил над больными эксперименты… Это ужасно, но так было. Я осуждала его действия, но опыты проводились с одобрения руководства «Геликона»… За что многие из них и поплатились. Когда начался пожар и многие пациенты оказались на свободе, в первую очередь они уничтожили тех, кто измывался над ними столько времени.
– Погибшая Юлия Каменская тоже участвовала в экспериментах Дубровского? – спросил Борис Макарский.
– Да… – тихо ответила Белявская. – И Нимфе было за что ей отомстить.
– А ты стала следующей в ее списке? – спросил шериф.
– Я не принимала участия в этих изуверствах! – горячо воскликнула Евгения. – Я работала заместителем Дубровского совсем короткий промежуток времени! Сам профессор теперь мертв, и Нимфе до него не добраться. Видимо, решила отыграться на мне. Но я чиста, меня не в чем обвинить. И следствие это доказало! В противном случае я бы уже сидела в тюрьме.
– Дубровский не сидел, – спокойно заметил Борис Макарский.
– У него были обширные связи, он мог и откупиться! Значит, Светлана сейчас скрывается где-то поблизости? Честно сказать, я удивлена, что она еще жива… До меня доходили слухи о каких-то странных событиях в Ягужино, где ее видели в последний раз.
– Теперь она пришла за своими обидчиками, – проговорил Мезенцев. – Но почему сейчас, спустя столько времени? Да еще в Клыково! Ради двух человек?
– Кажется, я знаю ответ на этот вопрос, – подала голос Наталья Васильевна. – Я успела немного узнать Светлану за то короткое время, что мы были знакомы. Именно я научила ее ухаживать за орхидеями – эти цветы почему-то нравились ей гораздо больше других, но особая страсть у нее была к черным орхидеям. Впрочем, она испытывала страсть не только к цветам.
– Что вы имеете в виду? – не понял Макарский.
– Не что, а кого. Был один парень, он иногда появлялся в клинике. Не пациент и не сотрудник… Мне кажется, Светлана была в него влюблена. Конечно, это строжайше запрещено, но, раз уж ее не держали взаперти, она могла гулять в отведенных для этого местах. Там они и встречались. Кажется, его звали Олег.
– Господи, – выдохнула Евгения. – Ну конечно! Сын профессора Дубровского, известный актер. Смазливый красавчик! Немудрено, что девочка в него влюбилась. Он иногда заходил к отцу в рабочее время, тогда-то она его, видимо, и приметила.
Карина за дверью даже рот открыла от удивления.
– А сейчас он в Клыково, – продолжила Наталья Васильевна. – Я видела его в кафе. Приехал после гибели отца улаживать какие-то дела с завещанием. Убийство Каменской случилось как раз после его появления. Похоже, Нимфа разыскивает его и попутно разбирается со старыми обидчиками.
В этот момент разошлись двери лифта, и Карина поспешно отскочила от кабинета. Дежурная медсестра вернулась на свой пост и вопросительно уставилась на нее. Девушка с заискивающей улыбкой попятилась к Димкиной палате.
И почти сразу же из кабинета Белявской вышли Макарский и Мезенцев. Наталья Васильевна шла за ними.
– Надеюсь, вам удастся ее арестовать, – говорила Женина бабушка. – Эта девушка не контролирует себя и опасна для окружающих.
– Мы поделились нашими подозрениями с Департаментом безопасности Санкт-Эринбурга, – ответил ей Борис Макарский. – Они обещали завтра же утром прислать к нам своих людей, которые знают, как обращаться с подобными преступниками.
– Специалисты из отряда «Перевертышей» настойчиво просили нас не приближаться к Нимфе, – добавил Мезенцев. – Они сделают все сами. Это их работа, да и мы рисковать не намерены. Кто знает, что она еще выкинет?
– А ты лишь недавно залечил спину, – вставила Евгения Белявская. – Нужно беречь себя. Пусть ее поимкой займутся профессионалы. Я не понаслышке знаю, как могут быть опасны метаморфы. А вы до завтрашнего дня можете и потерпеть.
Полицейские направились к лифту, а Наталья Васильевна отстала на пару шагов. Карина поспешно скользнула в палату Димки, но не стала плотно закрывать за собой дверь. Именно поэтому она заметила, какими странными взглядами обменялись Степанова и Белявская за спинами полицейских.
Глава 31
Черные орхидеи
Поздним вечером, когда над Клыково окончательно сгустились сумерки, в доме Зверевых стояла тишина. Свет горел лишь в окнах нижнего этажа, где обитала прислуга. Егор Зверев еще не вернулся со своей киностудии в Санкт-Эринбурге, его дочери также отсутствовали. Из дома не доносилось ни звука. Когда свет в особняке погас, буйные заросли кустарников, подступавших вплотную к чугунной ограде в западной части имения, вдруг зашевелились.
Ветви с треском раздвинулись, роняя дождевые капли, и из кустов плавно поднялась невысокая стройная фигура. Она взмыла над зарослями на толстых древесных побегах, пронеслась над острыми пиками ограждения, а затем осторожно опустилась на ноги. Ветви тут же ослабли, отпустив свою повелительницу, и она медленно двинулась к темному особняку.
Девушка была в облегающем костюме из мягкой темно-зеленой кожи. Ее руки покрывали эластичные перчатки, на ногах были высокие ботинки на шнуровке. Тело Нимфы крест-накрест перехватывала скрученная лиана, покрытая зелеными листьями; конец лианы свисал с пояса девушки, словно змеиный хвост. В таком обличье она полностью сливалась с деревьями и кустарниками, становилась практически
