Все массивные небесные тела стремятся приобрести под действием гравитации круглую форму. Гравитация старается как можно плотнее утрамбовать вещество к центру объекта. Ледяные тела диаметром более четырёхсот километров и каменистые диаметром более девятисот километров становятся по мере роста массы более или менее сферическими. Эта форма диктуется естественным балансом сил между притяжением и центробежным отталкиванием при вращении планеты. В теории баранковидные образования могли сформироваться при соблюдении необходимых условий в разных уголках космоса, но процесс этот не отличается стабильностью: избыток гравитации приводит к тому, что кольцо схлопывается, недостаток – что кольцо разрывается. Поэтому образование долгоживущей планеты-тора с точки зрения эволюции систем можно назвать событием практически невероятным.
Примерно об этом была речь Шустова, объяснявшего капитану Бугрову суть явления. На что капитан спокойно заявил:
– Но Толкин существует реально. Если природа не в состоянии создать такой объект, значит, его создали какие-то разумные существа. Я правильно рассуждаю?
– С точки зрения здравого смысла – вполне, – улыбнулся учёный. – Но это ещё надо доказать.
– За этим мы и прилетели сюда, – весело заявил Филипп Каледин, рассчитывающий первым высадиться на поверхности «бублика».
5Однако с высадкой пришлось повременить.
«Дерзкий» остался на двухтысячекилометровой орбите, и первыми к планете-тору пошли беспилотники, нагруженные исследовательской аппаратурой. Они и стали источниками видеопередач, которые тщательно анализировали компьютеры и возбуждённо изучали космолётчики, в первую очередь ища признаки разумной жизни или хотя бы следы инфраструктуры хозяев планеты.
Ландшафты Толкина потрясали своим разнообразием, эстетикой необычных сочетаний рельефа и формами геологических структур. Ими можно было любоваться часами.
Так как планета вращалась с приличной скоростью – почти в четыре раза большей, чем скорость вращения Земли вокруг оси, разницу климатических зон на Толкине усугубляла сила Кориолиса, возникающая из-за различия в скорости движения между приполярными и экваториальными областями вращавшегося «бублика». Ветры из-за этого, дующие от экватора к полярному кольцу, навивались спиралью на тело тора и оставались стабильными в течение долгого времени, пока планета-«бублик» не поворачивалась к светилу другим боком. Конвективные объёмы атмосферы, так называемые ячейки Хэдли, то есть «элементарные частицы» циркуляции атмосферы, направлялись от экватора к полюсам и возвращались обратно уже охлаждёнными, но всё ещё неплотными, что создавало резкие перепады температур и давления. Поэтому наблюдать за переменами погоды на Толкине было крайне интересно, и даже капитан Бугров был замечен в созерцании картин бурь на планете, хотя никто не мог бы упрекнуть его в пустом времяпрепровождении.
Археолог экспедиции Томас Нурманн даже признался как-то, что он может любоваться ландшафтами планеты-«бублика» сутками, но тут же добавил:
– Вряд ли кому-то пришло в голову создавать такую планету из рациональных соображений. Ума не приложу, что полезное для цивилизации можно извлечь из её формы. Но почему бы не представить, что хозяева Толкина сконструировали «бублик» из эстетических побуждений? Чтобы любоваться потрясающими восходами и закатами?
– Это если они имели глаза и были похожи на людей, – вежливо проговорил Ядогава. – Существам, отличным от нас биологически, человеческая эстетика может быть недоступна, как и нам – их логические построения.
Учёные заспорили, а Иван, скучавший в их компании, свободный от дежурства, подумал, что представления людей о мотивах иных разумных существ могут быть очень далёкими от истины. Никто из земных учёных не мог представить, что колоссальное сооружение – Сферу Дайсона, окружившую звезду с планетой, её создатели станут использовать в качестве мусорной свалки и уж тем более – в качестве отстойника негативных психотронных материалов.
– Когда можно будет приземлиться на Толкине, Виталий Семёнович? – спросил Иван.
Он сидел в кают-компании вместе с исследователями, но система интерсвязи корабля позволяла общаться всем её пассажирам и членам экипажа в едином поле.
– Скоро, – пообещал капитан.
Он сдержал слово ровно через сутки после этого разговора.
За это время беспилотники облетели Толкин две сотни раз, собрали всю доступную информацию о состоянии планеты, и эксперты экспедиции смогли наконец заняться анализом полученных данных. Создали карту воздушных течений, определили наиболее опасные зоны атмосферы и ландшафтные структуры на её поверхности и доложили капитану о своих выводах.
Выводов было два. Первый: баранкообразная планета не имела признаков разумной жизни, напоминавшей земную. То есть жизнь на ней была – бескрайние болота внутреннего «полярного» кольца кишели странными организмами, по большей части объединявшими признаки животного и растительного мира (их можно было условно назвать грибами). Но разумной деятельности они не вели, во всяком случае – в понимании учёных.
Вывод второй: исходя из невероятной точности структур Толкина, как геометрических, так и материальных, нельзя было избавиться от впечатления, что в её формировании участвовал некий высший приоритет, то есть разум, причём довольно близкий человеческому.
– Вы уверены в реальности создания сооружения такого масштаба, Игорь Ильич? – осведомился Бугров, выслушав доклад руководителя экспедиции.
– И да, и нет, – признался Шустов. – С одной стороны, мы, люди, не в состоянии создать планету, даже круглую и меньших размеров. С другой стороны, кто-то же слепил Сферу Дайсона, которая намного больше Толкина? Поэтому меня не удивляет, что ещё одна раса решила построить планету-тор. Хотя при этом встаёт дополнительный вопрос: зачем?
– Что вы подразумеваете под этим?
– Предположение коллеги Томаса о том, что некие существа создали объект для эстетического созерцания, имеет право на существование. Но у меня лично по этому поводу имеются большие сомнения.
– Есть идеи?
– Пока нет, – огорчённо развёл руками Шустов. – Будем работать.
– Так можно-таки посетить Толкин или нет? – повторил вопрос Ивана Филипп Каледин. – На мой взгляд, беспилотники не все интересные места облетели. Особенно подозрительны цепочки круглых низин в переходных зонах между полярными болотами и пустынями экватора. Такое впечатление, что их кто-то специально формировал. Я не прав, Игорь Ильич?
– Да, пожалуй, – согласился Шустов.
– Хорошо, разрешаю развернуть наземные исследования, – объявил капитан Бугров голосом врача-психиатра.
– Ура! Мы победили! – воскликнул обрадованный Каледин и с чувством шлёпнул ладонью по подставленной ладони Ломакина.
6Катер стоял на вершине каменной складки – безупречной технологической геометрии машина, способная нести в своей утробе до шести пассажиров и защитить их от множества катаклизмов, в том числе от ядерного взрыва.
Капитан Бугров не стал мелочиться (а скорее – рисковать разведчиками) и выделил им модули высшей защиты класса «голем», энергетически независимые (имеющие генераторы выкачивания энергии из вакуума, называемые «вакуумсосами») и способные пересечь Солнечную систему из конца в конец. Один «голем» пилотировал Иван Ломакин, второй – Филипп Каледин. На борту первого присутствовала Фьоретта Месси, на борту второго разместилась вся исследовательская группа во главе с Шустовым. Кроме того, катера несли два беспилотника, два исследовательских робота «Аргус», плюс 3D-принтер в багажном отсеке с пакетом программ, обеспечивающих автоматическую развёртку хозяйственно-бытового модуля «Трилистник».
Иван опустился на поверхность Толкина первым. Место было выбрано
