Заметив запинку, Кощей заметно напрягся:
— Почти? А если точнее?
— Ну… — признаваться не хотелось, но пришлось: все равно ж узнает. — Пришлось немного золота взять…
— Сколько?
— Совсе-ем чуть-чуть… всего несколько пудиков…
Брови Кощея взлетели почти на макушку:
— Что?! Пудиков?! Это, по-твоему, чуть-чуть? И сколько ты взяла? Два, три?
— Пять… — шепнула я совсем тихо.
Но Кощей расслышал и схватился за голову.
— Сколько?! Пять пудов золота?! Ты что, решила еще один дворец из черного мрамора отгрохать?! Куда можно потратить пять пудов золота за те несколько дней, что меня не было?!
— Я цепь коту Баюну справила, — потупив взгляд, пояснила я. — За советы его расплатилась.
— Пятью пудами?! — натурально взвыл Кощей. — Этот мохнатый справочник совсем ополоумел?! Ну к лешему кот, ты-то как согласиться могла?! Ты же моя дочь!!!
— Так вот… это… тебя, папочка, спасти хотела, — заоправдывалась я. — Ты ведь сам ругался, что я долго…
— Да ради пяти пудов я б еще лет сто согласился у Гвидона провисеть! А ну, идем со мной!
— Куда? — несмело пискнула я.
— В сокровищницу мою идем! Хочу лично удостовериться!
Он вскочил с трона и на ходу бросил Ланселоту:
— А ты, рыцарь, изволь оставаться здесь. У нас тут возникли некоторые семейные разногласия. Уверяю, что мы разрешим их очень быстро. А потом я буду весь к твоим услугам.
Ланселот взглядом показал мне, что, если будет нужно, он пойдет со мной, но я незаметно покачала головой. Незачем накалять обстановку еще больше. Так что в сокровищницу мы с отцом отправились вдвоем. Даже Костопрах благоразумно предпочел скрыться с глаз.
Через несколько минут, стоя на знакомой площадке, Кощей внимательно созерцал свои богатства. Свет волшебных огоньков играл на грудах золота, отражаясь бесчисленными искрами, отчего у меня снова захватило дух.
А вот у Кощея не захватило. Кто там писал про то, что он чахнет над богатствами? Так вот, враки это все! Отец лишь смотрел и недовольно сопел. А потом повернулся ко мне и вкрадчиво так уточнил;
— Сколько, говоришь, ты взяла? Пять пудов на цепь коту?
— Ну да, — подтвердила я.
— И все?
— Все.
— Тогда объясни мне, дочь моя, куда девалось десять пудов золотых монет тьмутараканьской чеканки, двадцать пудов в слитках да еще десять пудов самоцветных каменьев и кулон Царевны Лебедь?! — зарычал он.
Я сглотнула. Потом судорожно полезла за пазуху и за цепочку вытянула наружу кулон, про который и думать забыла.
— В-вот кулон, — выдавила я. — Мне… нужно было. Чтобы языки чужие понимать… а про монеты и остальное я не знаю… хотя…
Несмотря на крайне нервную обстановку, способности думать я не потеряла. И ответ на вопрос, кто настолько ловок и умен, что смог проникнуть в сокровищницу, напрашивался только один.
— Лиса! — воскликнула я.
— Какая лиса?! Ты что, пока я в отлучке был, еще какое-то животное осчастливила?!
— Не лиса, точнее, лиса, но… Тьфу! Ли-Сан! — затараторила я. — Это кицунэ, оборотень-лиса! Она профессиональная воровка, которую нам порекомендовали в Аграбе!
Кощей глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул и решил:
— Так, идем-ка назад. Сдается мне, что без подробного рассказа не обойтись. Еще с рыцарем твоим что-то решить надо. В статую, что ль, превратить?
У меня аж дыханье сперло от возмущения. Вот это благодарность! Но, заметив быструю ухмылку Кощея, я слегка успокоилась. Шутки они так шутить, похоже, изволят-с.
В общем, через некоторое время мы втроем сидели в трапезной. Я подробно пересказывала все произошедшие за эти дни события, Ланселот уточнял детали, а Кощей внимательно слушал, изредка хмыкая и качая головой. А когда мы замолчали, резюмировал:
— Значит, действительно Лиса. Ох и ловка оказалась! — он даже с некоторым восхищением прицокнул языком. — Правда, сдается мне, что не только она тут замешана. Слышал я про Аладдина этого. Не скажу, чтобы много, но слухи даже до меня доходили. И уверен, с самого начала они это планировали, дочка.
Дочка?! Он назвал меня дочкой? Просто так, в разговоре?
Я удивленно кашлянула Кощей же, посчитав, что удивилась я его выводам, начал объяснять:
— Смотри сама, неспроста ведь они все выясняли про Наволода. Опасались они его, особенно когда джинн этот ручной им про Белого Князя рассказал. Поэтому Будур к тебе ночью-то и пришла, напоила да вызнала, насколько близок он к управлению царством.
— Но зачем Аладдину твое золото? — я едва не произнесла «наше золото», но вовремя прикусила язык. — Он и так богат, правит целым городом, его тесть сам султан. Нет причин. Или я их не вижу.
Кощей усмехнулся:
— Причина есть. Одна. Но, поверь мне, для таких людей, как Аладдин или твоя Лиса, она очень важна. Гораздо важнее, чем просто обогащение.
Я недоуменно посмотрела на него.
— Слава, — неожиданно подал голос Ланселот. — Эта причина — слава, что идет по свету о нем, как о самом умелом и хитром воре.
Кощей кивнул:
— Рыцарь прав. Как Лиса смогла вообще попасть в сокровищницу, мне еще предстоит выяснить, но не вызывать восхищения это не может. А значит, будем считать, что мы просто расплатились с кицунэ за ее необыкновенное умение и помощь.
Я с облегчением выдохнула. Честно говоря, несмотря на то, что Лиса нас слегка грабанула, мне бы очень не хотелось подставлять ее под гнев Кощея. Но папаша оказался, к моему удивлению, весьма адекватным субъектом. Или Лисе просто повезло. В очередной раз.
А Кощей тем временем повернулся к Ланселоту и, пристально глядя рыцарю в глаза, сказал:
— Что касается тебя, рыцарь. Хоть мы и не друзья и никогда ими не станем, неблагодарным я показаться тоже не хочу. Нет, вру. Мне плевать, как я тебе покажусь. Но ради международного престижа и чтоб в эти земли больше не забредали странствующие рыцари Камелота, помогу тебе в твоих поисках.
Ланселот весь превратился в слух.
— Раз выяснилось, что Экскалибур в руках Ивана Царевича, это значит, что твой
