– Во славу Дриксен, – Зальмер с готовностью махнул шпагой, и ближайшие к нему канониры поднесли пальники к затравочным отверстиям. – Огонь!
Дружно грохнуло, взметнулись облака порохового дыма, и первые подарки улетели в сторону атакующих. Руппи торопливо поднес к глазам трубу, но видимых результатов залпа не обнаружил. Не рушились перебитые реи, не летели обломки бортов, не извивался порванный такелаж, а темные прямоугольники не только не остановились – они, чтоб им пусто было, ускорились.
– Быстрее… Заряжать быстрее… не спать! Быстрее… – Зальмер понесся по батарее, торопя своих людей; Алва остался на месте, разглядывая окрестности с уже становящейся привычной якобы небрежностью.
– Удачно получилось, – сообщил он через полминуты, видимо, заметив больше бывшего флотского офицера. – Для первого выстрела так и вовсе славно. Мой друг виконт Валме, ты с ним наверняка познакомишься, однажды пострадал от гвоздя в сапоге. Судя по его рассказам, это было ужасно, а мы сделаем ужасно фок Ило. Само собой, нас постараются выдернуть… или забить.
– Следует ждать атаки? – предположил Фельсенбург, понимая, что скоро на батарее станет во всех смыслах жарко.
– Воистину, – весело согласился кэналлиец. – Какими силами?
– У фок Ило под рукой должна быть кавалерия, это быстрее всего… – Ворон тут что, обещал Бруно обучением чужих наследников заняться? – Может двинуть пехоту… например, вон ту… гвардию. Она атаку еще не поддержала. Ну и те, кто уже пошли, фланговая колонна… могут же там сообразить, что происходит, и развернуться!
– По ним не попадает, – хмыкнул «отец», – прямого повода нет, а о потерях соседей в центре они не знают и вряд ли думают. Нам должно очень сильно не повезти, чтобы там оказался кто-то вроде известного тебе Придда, но в общем ты прав: если Ило не пожелает терять времени, он сыграет чем-то из этого набора. Подождем, а пока будем стрелять и стрелять, хоть бы китовники в конце концов сели верхом на наши пушки.
Словно отвечая командующему, неподалеку взревел Зальмер, и батарея выдала второй залп. Орал артиллерист знатно, впору хорошему боцману, но на дальнем конце все равно не расслышишь. Похоже, канониры равнялись на соседей. Дескать, если они выстрелили, то и мне пора.
Дым смотреть не мешал, в отличие от собственной бестолковости. Руппи вжал окуляр в глазницу так, что аж заболело, но оценить результат все равно не вышло. Зато было прекрасно видно, как передовые батальоны китовников ускоряют шаг, переходя почти на бег. Враги в родных – как бы не перепутать! – мундирах перли навстречу картечи с центральной батареи, подкрепленной густыми мушкетными залпами… и таки одолели последние две сотни шагов! Волна налетела на берег, но не отхлынула, а словно к нему прилипла. Подробностей начавшейся рукопашной разглядеть не получалось, а воображение подсовывало батальные полотна, где в красивую цветную кучу мешали пушки, коней и людей, а над всем этим летели и дудели Победы со Славами… Они и над кораблями дудели. Пока Руппи не увидел изувеченную «Ноордкроне», ему это даже нравилось.
– С абордажем сравниваешь? – почти угадал Алва. – Что-то общее, безусловно, есть.
– Я на абордаж, можно сказать, что и не ходил, – признался Фельсенбург, – а о баталиях, где сражаются тысячи и десятки тысяч людей, только в книгах читал.
– И там были гравюры? Сочувствую, но пока наши дела идут неплохо. То, что с ходу опрокинуть полки Бруно не удалось, обнадеживает, однако рассчитывать лучше на себя. Как, впрочем, и всегда. Нам для поддержки приданы два кавалерийских полка, распорядись, чтобы они подтянулись к самой батарее.
2
Все нужное было сделано, но на грудь легла печаль и не желала уходить. Мэллит не могла ее изгнать, а подруга была далеко. Гоганни немного повозилась в кладовой и, не дожидаясь, когда придут делающие черную работу служанки, смыла с пола обманное масло. Добрый фок Дахе смог втолковать герцогу Надорэа, что после падения голову нужно беречь не меньше недели. Настырный отказался от погони за любовью и возлег в своей спальне, но нареченного Вернером разговор утомил, и он ушел отдохнуть. Дом стал пустым, а без Сэль говорить и смеяться с солдатами Мэллит не умела. Гоганни поправила скатерти и вазы, выпустила в сад жаждущего свободы кота и взяла в комнате Герарда одну из его книг.
Большая и тяжёлая, она повествовала о войнах, которые перенес Талиг. Слог был труден, а многие слова непонятны, но Мэллит читала, ведь там говорилось о предках нареченного Лионелем. Один из них стал другом нового короля и пощадил сердце сестры, полюбившей безродного Готье. Гоганни хотела узнать больше, но того, кто записывал, занимали бои и поединки. Если бы возлюбленный прекрасной Магдалены не был воином и не спас своего повелителя и друга, рассказчик о нем бы забыл. Кубьерта хранила больше, воздавая должное тем, кто стал велик в ремеслах и науках, но у первородных должны быть и другие книги. Кто впишет историю любви в список целебных трав, и кто станет искать тайну приправ для дикой птицы в поучительных рассказах? Полковник Придд и его сестра много читают, они не откажутся поделиться красивым…
Внизу раздался стук и голоса – кто-то пришел, но выходить Мэллит не стала: большой Герхард знал, как не пустить докучливых, не нанося им обиды. Девушка сидела, обхватив по старой привычке колени, и думала, каким счастьем было бы возвращение к праздникам первородного Лионеля и полковника Придда, но судьба привела в Акону герцога Надорэа с его обидными для других печалями.
– Барышня, – воин Аспе открыл дверь и широко улыбнулся, значит, беда в дом не входила. – Спуститься бы вам.
– Я иду, – сказала Мэллит, откладывая тяжелый том. – Кто хочет меня видеть, и меня ли?
– Негоциант с Алата, монсеньор прислал.
– Проэмперадор? – девушка быстро глянула на не знающие смерти цветы. – Но путь маршала Савиньяка далек…
– А его на всё хватает, – засмеялся Аспе. – Так идете?
– Да, – ответила гоганни, переступая порог. К празднику взамен испорченных постелили новые ковры, мягкие и теплые. Мэллит поняла, что забыла надеть туфли, но возвращаться не стала: она в своем доме, и в нем чисто.
– Баронесса Вейзель, – седой и благообразный учтиво наклонил голову, – Проэмперадор Севера и Северо-Запада граф Савиньяк уполномочил меня доставить к Зимнему Излому подарки для вас и вашей подруги девицы Арамона. Господин Герхард готов засвидетельствовать мою благонадежность.
– Этот человек достоин полного доверия, – подтвердил ставший домоправителем. – Сам он из Валмона, но не первый год ведет торговые дела с Алатом.
– Я верю, – сказала Мэллит, потому что надо было что-то сказать. – Пусть начавшийся год принесет вам удачу.
– Благодарю вас, баронесса. – Торговец отступил, позволяя увидеть большой сундук. Обычно на нем сидели стражи, а сейчас стояло два ларца. – Золотистая шкатулка вам, белая – девице Арамона. По настоянию господина Герхарда мне пришлось их открыть.
– Я передам подруге сохраненную в белой
