– Господин регент, – окликнул Валме глядящего в небо Алву, – я, как офицер при особе, желаю знать, когда что-нибудь начнет происходить!
– Когда-нибудь, – охотно объяснил Ворон и, разумеется, замолчал, но Марсель к подобному уже привык. Мало того, вытягивать из особы ответы для виконта стало забавой, сопоставимой с ловлей мышей сытым котом. Вроде и необязательно, но обостряет чувства и придает смысл скучному дню.
– Я устал, – объявил Валме. – От предсказуемости. С каждым днем, да что там, с каждым шагом я приближаюсь к подагре, а впереди меня ждут астры. Только астры и ничего, кроме астр. Ужасно!
– Раньше тебя пугало другое.
– Пугало. Но раньше вокруг кипела жизнь. Каменюки, и те куда-то стремились, я уже не говорю о Повелителе Утра.
– О ком? – проявил умеренный интерес Алва, посылая Сону в объезд возившихся с костром мушкетеров. Пехота вставала на ночлег, а кавалерия, надо думать, уже встала.
– Так о ком, – вежливо напомнил Ворон, – ты говорил?
– О рэе Кальперадо. Да, он превращал утро в кошмар, но кошмар предпочтительней небытия, которое мы по недомыслию называем скукой. Мне скучно, регент, и, если ты сейчас скажешь «вот как», я попробую тебя убить.
– Если тебя это развлечет…
– Меня развлечет, если ты куда-нибудь полезешь.
– В дыру? Но ведь она тебе не нравилась…
– А теперь нравится, я передумал.
– А мне нравится никуда не проваливаться, – внезапно признался Рокэ, и Валме себя почувствовал не то Эпинэ, не то Этери. – И спокойно идти с победившей армией на зимние квартиры тоже. Это усугубляет.
– Что?
– Ощущение мимолетности. – Алва привстал в стременах: что-то увидел, а перед Марселем какие-то негодяи как раз ставили палатку, напрочь закрывая обзор. – Тут, кажется, происходит что-то милое.
– Что милого может быть на марше? – усомнился Марсель, но все-таки спешился вслед за Рокэ. – Мы в плену банальностей самое малое до Аконы.
– Моя дыра против твоей скуки, что нет.
Дорогу загораживали бергеры, но перед Алвой они, само собой, расступились, и Валме понял, что проспорил и дыры ему не видать! Потому что впереди, в широком круге истоптанного снега, приземистый и рукастый, что твой краб, бергер пытался огреть уворачивающегося Придда чем-то вроде алатской булавы. На взгляд виконта, у бергера получалось лучше, чем у Спрута, и удары он не доносил нарочно. Впрочем, могло быть и не так, махание дубинами в круг излюбленных развлечений виконта никогда не входило. Вот Рокэ, тот явно заинтересовался и пристроился в первом ряду возле потеснившегося ради такого счастья Райнштайнера. На офицера при особе оная особа даже не глянула, можно было преспокойно отправляться хоть к Эмилю, хоть к Карои, но Валме решил доглядеть представление до конца и не прогадал. Через пару минут Рокэ любоваться на драку надоело, и он присоединился к поединщикам, которые, ясное дело, немедленно прекратили прыгать.
– Неплохо двигаетесь, Валентин, – подобным тоном Рокэ разговаривал с бакранами и адуанами, – но против такого оружия в руках такого воителя одной скорости мало. Не правда ли, господин барон?
Оказавшийся бароном «краб» топнул ножищей.
– Молотому фоителю, – прогремел он, – еще многое слетует понимать. Ф срашении могут быфать фсякие полошения. Фалентин к ним еще не готофый есть.
– Ну так давайте ему покажем, как бывает! – Алва сбросил плащ и шляпу в чьи-то услужливые руки и даже не обернулся. – Вы не против?
– Я буту показыфать фсе, что не успефал фам показыфать фозле Нойеклостер из-за этих глюпых гусей! Маршал, фы готофый плясать топрый бергерский пляс? Фалентин, отойтите и фстафайте фозле Йоганна. Я буту телать так, штопы фам быфало лутше фидно!
– Благодарю вас, господин барон, – Спрут слегка наклонил голову, после чего присоединился к молодому бергеру; во время поединка тот неистово размахивал руками, чем и привлек внимание Валме. Парень казался младше «фоителя» раза в три и был выше его на полторы головы, хоть и уступал старику в ширине плеч, впрочем, только ему.
– Они родичи? – шепотом осведомился Валме у Райнштайнера, с которым наскоро познакомился после сражения. – Очень похожи.
– Бароны Катершванц из Катерхаус пользуются заслуженной воинской славой, но барон Ульрих-Бертольд выделяется даже среди них.
– Так это, – осенило Валме, – Ужас Виндблуме?! Не думал, что он еще в строю.
– Вы появились после битвы и сразу же проследовали к алатам, а потом надолго отлучились к дриксам. Будь иначе, вы бы знали, что Ульрих-Бертольд вновь покрыл себя славой. Прошу меня извинить, но я не хочу ничего упустить.
– Разумеется, смотри́те, – великодушно разрешил Марсель, ему и самому было любопытно. Видеть Рокэ против шпаг, алебард, тесаков и кинжалов Валме уже доводилось, а вот как у него с этой штуковиной? Валме чуть не спросил Райнштайнера, как такое чудо называется, но, вглядевшись попристальней, опознал его как «шестопер». Такие хранились в оружейной Валмона среди двуручных секир и прочих топоров, катершванцевский отличался разве что своими размерами и явно требовал от владельца чудовищной силы.
И сила была немедленно явлена – тяжеленная дура прямо-таки запорхала, причем куда быстрей, чем прежде, но и цель у нее оказалась не в пример проворней – Алва заметно превосходил Придда в скорости… Вернее, так показалось в первые мгновения, но потом виконт свое мнение изменил. Рокэ отнюдь не метался по кругу, и быстрее Валентина он не был, но вот как ему удавалось ускользать от выписывавшего хитрые петли оружия, понять не выходило. Удары летели непрерывно, с разных сторон и под разными углами, круговые, которыми деревья валить, и тычки, кои вынесут крепостные ворота… Только вот Алва всегда оказывался на полшага дальше.
– Впечатляюще, конечно, но в чем смысл, и как это у Рокэ получается? – вопросил непонятно кого виконт. Ответ последовал незамедлительно, Райнштайнер не желал отвлекаться от зрелища, но был не прочь его обсудить.
– Умение понимать и предвидеть перемещения противника и его оружия, – сообщил барон, – это очень важно. Если вы не можете парировать удар, а шестопер Ульриха-Бертольда парировать просто глупо.
– Еще бы, – согласился Валме, – тут только пушечный ствол подставлять.
– Поскольку подобное невозможно, остается либо бегство, либо защита движением.
– Рокэ угадывает?
– О, он делает еще лучше, и я рад случаю понаблюдать подобное своими глазами.
Посмотреть и в самом деле было на что. Бойцы продолжали отплясывать нечто дикое и вместе с тем куртуазное, причем скорость еще больше выросла. Нет, может быть, быстрый выпад с уколом в грудь и оказался бы лучше, но… уверенности в этом у Марселя не было. Из предложенных Райнштайнером возможностей он выбрал бы бегство, но для этого еще требовалось отвязаться от разбушевавшейся мельницы.
– Первый маршал, если вы еще этого не поняли, не просто предвидит атаку и опережает её, – начав наставлять, бергер не останавливался. – Нет, он своими движениями определяет,
