Разговор с Одинцовым получился коротким: я лишь уведомила Виктора, что мне необходимо поговорить с ним с глазу на глаз и будет лучше, если он в течение часа сам подъедет ко мне. Виктор пытался выяснить, с чем это связано, на что я ответила достаточно уклончиво, упомянув лишь, что это повлияет на положительный исход нашего дела.
Одинцов примчался спустя полчаса. Я только успела переодеться в домашние футболку и бриджи, чтобы лишний раз не нервировать сына Одина своим видом в халате, а в дверь уже нетерпеливо звонили. Взъерошенный, небритый, судя по покрасневшим глазам, легший поздно, Одинцов вновь излишне нервничал, начав прямо с порога требовать у меня объяснений.
— Успокойся! — Мне даже пришлось прикрикнуть, чтобы его запал стих и я смогла вставить свое веское слово. — У меня нет никаких новостей об Ольге, зато есть весьма интересные сведения о Виктории. Знакомо имя?
— Виктория? — Одинцов недоуменно моргнул, замер и через несколько секунд догадался, о ком конкретно я говорю. Неприязненно поморщился, отвел взгляд и неохотно буркнул: — Ну и?
— Ну и? — переспросила я слегка возмущенно. — Это все, что ты можешь сказать?
— А я что-то должен сказать еще? — сильнее скривился он. — Знаю я ее. И что? Что это меняет?
Как же с ними всеми сложно! Геката, дай мне сил и терпения!
— Меняет. — Я чувствовала себя древней наставницей, объясняющей неразумным детям прописные истины. — И очень сильно влияет на то, что я о тебе думаю, Одинцов.
Виктор изобразил равнодушие, и я бы с радостью выставила его за дверь, если бы не преследовала иные цели. Поэтому пригласила на кухню, где разлила по кружкам бодрящий травяной сбор, и первым делом поблагодарила:
— Не успела сказать спасибо за заботу о моем питании. — Моя мягкая улыбка и искренняя благодарность ввела его в ступор. — Давно мне никто завтраки не готовил…
— Да мне несложно было, — смутился Виктор, словно меньше всего ожидал от меня похвалы. — Это я тебя еще не благодарил за спасение, — и попытался пошутить: — Теперь я тебе еще и жизнь должен.
Я мигом воспользовалась его чересчур щедрым предложением и коварно усмехнулась.
— Уговорил. Но так и быть, разрешаю отдать извинением.
Одинцов нахмурился.
— И не передо мной, а перед Викторией.
— Нет.
Виктор аж зубы сжал — настолько ему претили мои слова и сама мысль об извинении. Но если он думал, что с легкостью избежит исполнения моей задумки, то глубоко ошибался. Я всегда добивалась поставленной цели.
— Почему?
Я напомнила сама себе психоаналитика из какого-нибудь зарубежного сериала, которые иногда посматривала под настроение. Только вместо кабинета у меня была кухня, а кушетку заменяли стол, стул и чай.
— Потому что. — Одинцов раздраженно скрипнул зубами. — И вообще — это не твое дело.
— Ошибаешься, мое. — Виктор негодующе сверкнул глазами, я же продолжала говорить спокойно и размеренно, при этом глядя на него в упор: — Оно стало моим с тех самых пор, когда ты, нервный и помятый, появился на пороге моей квартиры. Я занялась им именно по твоей просьбе. Но вот люди, которых я привлекаю к расследованию, не желают участвовать в нем, пока ты не извинишься перед ними за свое недостойное поведение и необоснованные оскорбления. А теперь удиви меня — докажи, что твое отношение к Виктории обоснованно и уж тем более достойно.
Сначала Одинцов молчал. Прожигал меня неприязненным взглядом, о чем-то думал, что-то решал и в конце концов выдал:
— Зачем тебе ее привлекать?
— Затем, что это мое решение и обсуждению оно не подлежит. — Мой тон стал резче, чем раньше. — Тебя интересует результат — и он будет. А пути достижения — моя забота. Так что давай, выскажись, я тебя внимательно слушаю.
И он высказался. Одинцова буквально прорвало. Практически как Викторию ночью. Только он намного меньше матерился, хотя и в его словах то и дело проскальзывало крепкое словцо. При этом Виктор не обошел вниманием и Олафа, изобразив его чуть ли не виновником всех своих бед. По всему выходило, что знакомы они давно. Так давно, что Виктор в те времена был еще довольно юн, пылок и горяч. И, о ужас, тоже участвовал в нескольких боях, заинтересовавшись увлечением старшего брата. Только в отличие от Влада Виктор считал арену баловством, тогда как Влад проводил в клубе каждую свободную минуту. Там-то они и приметили Викторию. Одновременно. Оба. Но если Виктору доставались лишь ироничные взгляды и насмешки от принцессы арены, то Владу — все обожание и комплименты.
— Я даже уроки на стороне брать начал, представляешь? — Виктор злился. На меня, на себя, на воспоминания, но все равно рассказывал и рассказывал. — Хотел всем доказать, что ничем не хуже брата! Выходил на арену, побеждал, но все равно она садилась рядом с ним и слушала только его! А затем его убили…
— Его убила собственная беспечность, — отрезала я категорично, не собираясь потворствовать этой лжи, взращенной на горе. — Инфаркт невозможно вызвать на пустом месте, и ты это знаешь.
— Инфаркта можно было избежать! — вспылил в ответ Одинцов и треснул кулаком по столу.
— Конечно! — фыркнула я прямо ему в лицо. — Если ровно сидеть на жопе и не вести ту жизнь, что вел твой брат. Вот только его никто не заставлял. Пойми ты это уже наконец! Каждый сам в ответе за свою жизнь! Ты не можешь удержать меня от приобретения мотоцикла, на котором разбивается каждый тысячный владелец, я не могу обезопасить тебя от женщин с венерическими заболеваниями, а это каждая сотая любительница тугого кошелька! В конце концов, ни один из нас не сумеет спасти соседа, который завтра полетит в Турцию, но его самолет рухнет уже на десятой минуте полета! Это случайность! Воля твоего кровожадного бога Одина, если тебе так легче воспринимается! Но уж точно не злой умысел Олафа или Виктории!
— Все сказала? — Виктор поджал губы и зло усмехнулся. — За упоминание о венерических инфекциях у женщин — спасибо. Но я более
