Ренард положил руку на голову своего Волка.
– Плохо. Он очень болен. Я думал, он оправится от ожогов, но теперь… – Он помотал головой, не в силах продолжить.
– Мне очень жаль.
– Нам всем очень жаль, да только жалость нам не поможет, – ворчливо заметил Воин по имени Максим.
– Мы отстроим город. Мы выживем, – сказал Уилкс.
– Без Никовой целительницы-землерылихи ничего не выйдет, – возразил Максим.
Уилкс прищурился.
– О чем это ты?
– Да о том же, о чем Тадеус и его Охотники. Эта стерва владеет каким-то темным колдовством, которое вылечило О’Брайена и Ника от парши. А если она умеет лечить паршу, то наверняка знает, как справиться с болезнью, которая расползается по Племени, и помочь раненым с ожогами.
– Я встречала Мари. Она наполовину Псобрат – это ясно любому, кто ее увидит. Да еще и щенок Лару ее выбрал. И она вовсе не стерва, – вмешалась Клаудия.
– А еще она призвала солнечный огонь и спасла Племя. Об этом Тадеус тоже говорит? – поинтересовался Уилкс.
– Тогда тем более нужно ее найти и привести сюда, – продолжал настаивать Максим.
– И Ника тоже, – добавил Ренард.
– Ник вернется. Он дал слово, и я ему верю, – сказал Уилкс.
– Да, но когда это будет? – спросил Максим. – Он смылся со своей землерылихой, когда мы страдали и были на волоске от гибели. Я бы на его месте не вернулся – или, по крайней мере, не торопился бы с возвращением.
– В таком случае, твое слово яйца выеденного не стоит, – сказал Уилкс.
– Хорошо, что мы это выяснили, – фыркнула Клаудия.
– Возьми свое осуждение и засунь его волкопауку в задницу, Клаудия! – вскинулся Максим. – А если ты сохнешь по Нику, смею напомнить, что у него теперь есть женщина – землерылиха.
Клаудия медленно покачала головой.
– Я прощаю тебя. Ты болен и не отвечаешь за свои слова, хотя некоторые из нас сохранили больше рассудка, чем другие.
– Я говорю это в здравом уме! – возразил Максим.
– И я с ним согласен, – сказал Ренард. – Хотя бы потому, что нам и правда нужна целительница Ника.
Клаудия, яростно сверкая глазами, открыла рот, чтобы ответить, но Уилкс жестом велел им замолчать.
– Каждому из нас предстоит принять решение: придерживаться ли того, что возвышает нас, или того, что придает нам сходство с неразумными животными? Как по мне, Тадеус и его прихлебатели решили выбрать второе. Я не знаю, почему они так поступили; возможно, они хотели выжить, а возможно, у них наконец появилась возможность выплеснуть тьму и злобу, которая кипела в них уже давно. Я выбрал другой путь. И если выживание означает отказаться от всего хорошего и доброго, что во мне есть, и отдаться злобе, то я предпочту не выживать. Но это решение каждый должен принять сам. А чтобы не обратиться к ненависти, важно уметь отпускать обиды. Так кто из вас согласен с Максимом и Ренардом? – спросил Уилкс. – Кто из вас считает, что Ника и Мари надо выследить и привести сюда силой?
– Я, – быстро сказал Максим. – Тадеус говорит дело. Племя всегда руководствовалось принципом общего блага, и если это значит, что Нику и его мутантке придется потерпеть некоторые неудобства, чтобы спасти нас, пусть будет так.
– Неудобства? Так ты называешь плен и рабство? – переспросила Клаудия, словно не верила своим ушам.
– Серьезно? Теперь ты собираешься сделать вид, что ты выше плена и рабства? – усмехнулся Максим. – Не припомню, чтобы тебя смущал целый остров землерылих, которые поколениями растили и собирали для нас урожай.
– Раньше я об этом не задумывалась, – сказала Клаудия. – А теперь задумалась. Я встретила Мари. Я слышала Ника. Я изменилась.
Максим пренебрежительно фыркнул и отвернулся.
– Кто еще согласен с Максимом? – спросил Уилкс.
– Я, – ответил Ренард, но не так нахально, как Максим. – Я хочу, чтобы отец выжил, а женщина Ника – единственная, на кого я могу надеяться.
– Кто-нибудь еще? – предположил Уилкс снова.
Медленно, один за другим, Воины Уилкса – все, кроме Клаудии, – кивали. Некоторые делали это неуверенно, виновато отводя глаза от своего предводителя, но большинство вело себя, как Максим – они были злы и хотели что-то с этим сделать, пусть даже они кашляли и выглядели совершенно несчастными.
Уилкс выдохнул и уставился на почерневшую землю, которую еще пару дней назад покрывал густой изумрудный ковер мха. «Мир сошел с ума», – подумал он, а потом поднял голову и окинул взглядом группу.
– Тогда идите к Тадеусу. Теперь он ваш предводитель, потому что я не смогу называть вас своими Воинами, если вы последуете его путем, – сказал Уилкс.
Они недоверчиво уставились на него, не трогаясь с места.
– Идите! – закричал он. – Идите к своему новому предводителю. Стройте свои черные планы, купайтесь в злобе и ненависти, которые принесут вам и нашему народу одни страдания. Идите!
Без единого слова Воины начали расходиться. Все, кроме Клаудии и ее овчарки Марии.
– И что теперь? – спросила Клаудия.
– Почему ты спрашиваешь?
– Потому что я единственный оставшийся у тебя Воин и хочу знать, что задумал мой предводитель, – сказала Клаудия. – Я больна, мне грустно, я устала и боюсь, но я не позволила злости и безумию взять верх. Как и ты. Спрашиваю еще раз: что теперь?
– Я найду Ника и предупрежу его и его женщину, пока он не попал в ловушку.
– Ты правда думаешь, что он вернется?
– Я знаю, что он вернется. А если он это сделает, Тадеус не позволит ему уйти, даже если он будет без Мари.
– Хорошо. Каков наш план?
– Наш?
– Я думала, мы это уже обсудили. Я с тобой, Уилкс. – Клаудия закашлялась, поморщилась и вытерла рот рукавом. – Пусть я и чувствую себя отвратительно.
– Ну хорошо. Ты со мной. – Уилкс бросил взгляд на небо. – До заката не больше трех часов. Если мы не хотим, чтобы Тадеус сел нам на хвост, уходить надо тогда, когда он этого не ожидает.
– То есть на закате, – кивнула Клаудия. – Я соберу вещи в дорогу. За мной он следит не так, как за тобой.
– Не забудь факелы и трут. Когда отойдем подальше от племени, зажжем их. Они отпугнут волкопауков и прочую дрянь.
– Будет сделано. Где встретимся?
– К востоку отсюда, на границе города. – Уилкс кивнул на выжженный лес справа. – Если тебя остановят, всегда можешь сказать, что идешь на поиски пищи.
Клаудия кивнула.
– Дорожные сумки будут выглядеть так, словно я подумала, что ночь застанет меня в лесу. Разумно. Значит, на закате?
– На закате. Давай вернемся в лагерь с разных сторон. Никто не должен знать, что ты со мной.
– Согласна.
Они с мрачной решимостью пожали друг другу руки и разошлись. Уилкс, словно почувствовав прилив сил, перешел на трусцу, Один бежал рядом. Может, мир вокруг и сошел с ума, но Уилкс был намерен сохранять рассудок и предупредить Ника – и это намерение придавало ему сил перед неизвестным.
* * *– Вылечи его! – брызжа слюной, рявкнул Тадеус Ралине, когда та повернулась к нему
