Но когда Фабиан приблизился к матросам, то не сразу понял, что привлекло их пристальное внимание. Пришлось спрашивать.
– Да вот глядим, дворец отгрохали на самом отвесе, – охотно пояснил чернявый старик, иссушенный морем. – Хоромы из белого камня! Живут же люди!
– Да где?
– Да вон, вон! Видишь, chico[4]?
***– Теперь вижу.
Он видел. Почти сказочный дворец, какой нарисовала бы его младшая сестра, если бы пережила скарлатину. Синяя черепица, белые стены, радужные витражи – это здание возводили для обожаемой женщины, сколько бы лет ей ни было.
– А там, гля, написано чегой-то! Прямо на скале выдолблено! Это не по-нашему или я совсем слепой стал?
Матросы загалдели. Но Дюпон уже все понял. Понял и внутренне сжался.
– Это не на иберийском. Это язык Кантабрии.
Слова дались ему с трудом.
– И чего там? Чего написано?
– Там написано: «Ворон и Чайка».
Моряки снова забормотали:
– Ну, ворон, понятно еще. Гордая птица, мясо клюет у мертвых. Но чайки? Что толку в них?.. Только палубу засирать и горазды! Тьфу, перестрелять бы их, подлюк! И жрачку воруют, только зазевайся!
Фабиан хотел бы забыть иберийский язык – весь, до последнего слова, до последнего звука, только бы не вгрызались в уши мелкие суждения низких людишек.
– Это не о птице. – Он все же заставил себя говорить: – Вы не понимаете. Чайка – это не птица.
– А кто? – удивились китобои.
Буря каштановых локонов, острый как бритва язык, насмешливый взгляд. Карие, будто шоколад, глаза. И румянец, нежный, как лепестки шиповника, стоило ему посмотреть в ее сторону, подать руку, бросить полушутливый комплимент. Такую девушку стоило обхаживать не торопясь, так он считал. И просчитался. Кто-то сильный, кто-то яростный подавил ее, подмял под себя редкий цветок и погубил его на корню. Какая банальная несправедливость. Какая гнусная пошлость.
Жаль.
– Это не птица, – повторил Фабиан. – Это имя женщины. Самой прекрасной женщины в Кантабрии.
Иркутск 24.12.2017
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Примечания
1
Ампулья – миндальная мука.
2
Проклятая ведьма!
3
Сучья дочь! Чтоб она сдохла! Мы должны вырвать ей сердце и отдать его Дону, как велит закон!
4
Парень.
