повредило, тряска усиливалась, Андрей до минимума убрал обороты мотора, лишь бы какая-то тяга осталась. Осмотрелся. Бомбардировщики уже далеко, но и своих не видно. Если попадутся «Мессеры» в свободном поиске, он станет легкой добычей – боекомплект потрачен, самолет держится, но управляется плохо. Тряска такая, что стрелки приборов плохо видны, расплываются. Андрей увидел характерный изгиб реки, еще пять километров – и свой аэродром. «Як» стал медленно терять высоту. Если добавить оборотов, или винт разрушится от тряски, или мотор, либо сорвет шланги от двигателя к масляному или водяному радиатору. Тогда мотор вообще заклинит. Высота уже тысяча восемьсот метров, полторы тысячи, тысяча. Уже взлетно-посадочная полоса видна, «Т» в ее начале. Андрей выпустил шасси, мотор заглох. Истребитель колесами коснулся земли, не долетев до ВПП. Подскакивая на неровностях, покатился и встал на середине. Тут же подкатил грузовик-автостартер, отбуксировал самолет в сторону, с полосы. Буквально через минуту на аэродром стали садиться истребители. Один тоже плюхнулся на полосу с неработающим двигателем, кончился бензин. И снова вернулись не все, четырех машин не было из первой эскадрильи, у них бортовые номера начинались с единицы.

Андрей выбрался из кабины, а у самолета уже механик, техник, моторист, оружейник. Дружными усилиями, облепив самолет, закатили его на стоянку. Механик и моторист сразу на винт внимание обратили. Одна лопасть деформирована, создала дисбаланс и вибрацию. Потом моторист наклонился, из заборника воздуха маслорадиатора вытащил кусок алюминиевой обшивки, повертел в руках. На «Яках» алюминия почти не было, кое-какие мелкие детали, вроде зализов на крыльях (места соединения крыла с фюзеляжем).

– Федор, не пойму, что это такое?

К мотористу подошел механик.

– Это от немецкого истребителя, – сразу определил он.

Оба посмотрели на Андрея.

– Боеприпасы кончились, пришлось винтом хвост «Мессеру» рубить.

– И как? – воскликнули одновременно технари.

– Он упал, я самолет имею в виду, летчик выпрыгнул с парашютом над нашей территорией. А я, видите, цел. Что с самолетом?

– Винт поменяем, на фюзеляже пробоины есть, заделаем. Завтра к полетам готов будет.

– Отлично!

Андрей к штабу полка пошел, узнать от пилотов подробности боев. Туда же направился техник. Заявку подписать на новый винт со склада, а еще – сообщить о таране комиссару полка. Техник был парторгом эскадрильи, спешил сообщить комиссару о героическом поступке летчика. Сам же Андрей о таране молчал. Событие редкое, но, на его взгляд, не выдающееся. Вражеский самолет сбит, а каким способом – не важно. Конечно, лучше бы сбить бортовым оружием, не повреждая свою машину.

Андрей выслушал подробности боя, сам доложил о выполнении задания, указал сбитые самолеты. Но требовалось подтверждение наземных частей. За каждый сбитый вражеский самолет пилоты получали деньги. Верховный главнокомандующий тов. Сталин подписал секретный приказ по РККА № 0299 от 19 августа 1941 года.

(Выборка применительно к истребительной авиации).

– За каждый сбитый вражеский самолет 1000 рублей.

– За три сбитых самолета, кроме денежных выплат, правительственная награда. За последующие три сбитых самолета – вторая награда.

– За десять сбитых самолетов – к званию Героя Советского Союза.

– За выполнение 5 боевых вылетов по уничтожению противника на земле – 1500 рублей.

– За 15 боевых вылетов 2000 рублей и правительственная награда.

– За 25 боевых вылетов 3000 рублей и вторая правительственная награда.

– За 40 вылетов 5000 рублей и представление к званию Героя Советского Союза.

Подтверждение количества сбитых самолетов должно быть задокументировано наземными частями или установлением на земле места падения самолета противника.

Летчик, применивший в воздухе таран, представлялся к правительственной награде.

Командиры и комиссары эскадрильи, уничтожившей 15 самолетов противника и потерявшей не более трех своих самолетов, представлялись к ордену Ленина.

За награды ежемесячно выплачивались еще деньги. Не великие, за медаль «За отвагу» 10 рублей, за орден Ленина 50 рублей. Деньги скромные, ибо на рынке банка тушенки, в зависимости от веса, стоила от 70 до 150 руб., один килограмм сливочного масла 800 руб., кило ржаной муки 160 руб., литр молока 87 руб., кг картофеля 45 руб., десяток яиц 200 руб., кило говядины 314 руб., а стандартный кирпич пшеничного хлеба 700 г 400 рублей.

В бочке меда была ложка дегтя. Командирам полков и дивизий предписывалось тщательно расследовать все случаи вынужденных посадок с убранными шасси и другие летные происшествия, выводящие материальную часть из строя. Виновных привлекать к ответственности, передавать военному трибуналу. Считалось – ведется борьба с дезертирами и уклонистами, пытающимися уклониться от боя. Были такие, но ничтожно мало. В пехоте – самострелы, в авиации, не успев взлететь на задание, почти сразу возвращались. Дескать – двигатель барахлит или другие причины. От таких старались избавиться сами, переводя в другие подразделения. Все же трибунал – клеймо на самой эскадрилье и полку.

Комиссар полка, узнав о таране Андрея, раздул дело. Позвонил в редакцию дивизионной газеты, приехал военный корреспондент, вскоре вышла заметка о герое.

Командир полка написал представление на награждение, отправил по инстанции. Комиссар провел партсобрание среди коммунистов, заслушали доклад Андрея о таране. Рассказал подробно, причем не обошел ошибку, скорость не успел погасить, потому повредил винт. Комиссар на этих словах прервал Андрея:

– Винт – это мелочь! Немецкий истребитель стоит значительно дороже. А главное – он мог сбить и сбил бы обязательно наш бомбардировщик, если бы не наш однополчанин.

И дальше – поток казенных слов о руководящей роли партии, о превосходстве коммунистической идеологии над нацистской. Ведь это не немец таранил, ему слабо, а советский человек. Пустопорожней трескотни Андрей не любил. Кто много говорит – мало делает.

Но в полку стал личностью известной. В тяжелом сорок первом военнослужащих наградами не баловали, даже за настоящие подвиги. Награды Андрей не ждал, но через две недели командир полка приказал лететь в штаб авиадивизии на награждение. Для такого случая в полк прислали «У-2». Андрей предпочел бы свой «Як», но у штаба дивизии не было подходящей площадки, как ему пояснили. «У-2» для посадки требовал минимум сто метров. Андрей сапоги надраил до зеркального блеска, успел свежий подворотничок на ворот гимнастерки пришить, техник отдал ему свою новую пилотку.

В штабе награжденных собралось много, три десятка. Авиадивизия смешанная. Истребительный полк есть, штурмовой и бомбардировочный. Некоторые пилоты знали друг друга еще с довоенных времен или с Финской войны, встречались радостно, хлопали друг друга по плечам. Для дивизионной газеты фотокорреспондент сделал групповое фото. Нежданно-негаданно для себя Андрей получил орден боевого Красного Знамени. После вручения речь дивизионного комиссара, потом торжественный обед. Ради такого случая расстарались. Картофельное пюре с котлетами, жареная рыба, соленые огурцы. По военным временам – шикарное застолье. И, конечно, выпивка. На каждого фронтовые сто граммов. Командование поздравило летчиков еще раз и после первой рюмки деликатно удалилось. Каждый из награжденных привез с собой по бутылке водки и фронтовыми граммами не обошлось. Но и пьяных не было, свою меру знали. К вечеру на том же «У-2» Андрея доставили в полк. Сослуживцам хотелось посмотреть на орден, такой был в августе

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату