Мариану то и дело звонили, до Василины доносились приглушенные отрывки разговоров, и с каждым звонком она понимала, что не получится отсидеться. Что происходит нечто ужасное. С трудом оторвалась от детей, поцеловав каждого, вздохнула и направилась в свои покои.
Там, пока она мылась и расчесывала запутавшиеся за время сна кудри, муж рассказал обо всем, что творится в Рудлоге. Василина смотрела в зеркало, рвала расческой волосы и почти чувствовала, как начинает болеть спина – от страха, от тяжести того, через что предстоит пройти.
– Детей я забрал сразу после открытия портала на Севере. Симон обещал проследить, чтобы домочадцы тоже перебрались сюда, если будет хоть малейшая угроза нападения. Я настаивал, чтобы все перешли сразу, но они отказались. И матушка с тетей тоже.
Василина так дернула волосы, что на глазах появились слезы, и Мариан подошел, отобрал расческу, стал разбирать ей волосы по прядям.
– Ты справишься, – сказал он понимающе и погладил ее по плечам. – Я с тобой, Василина. Не знаю как, но ты же смогла закрыть портал.
– В том-то и дело, что я и сама не знаю как, – молодая королева умоляюще посмотрела на мужа. Голос ее был слабым. – Что тогда с землетрясениями, что с порталом – меня как наваждение вело какое-то. Зов. Это не слова, а будто тянет кто-то, подталкивает, подсказывает, что делать. Но ты думаешь, я сейчас способна сделать дыру в земле и вызвать лаву? Я понятия не имею, как это получилось! Я чувствовала потребность подойти к этой дыре, понимаешь, как будто телом ее ощущала, а сейчас я ничего не чувствую!
Руки, крепкие, надежные, гладили по плечам, и Василина закрыла глаза, прижалась мокрым затылком к животу мужа. Как всегда, он придавал ей уверенности. И спокойствия.
– В любом случае сейчас вокруг порталов такие бои, что туда не пройти, Васюш, – сказал Мариан, прекрасно понимая ее состояние и прижимая крепче. – Нам придется пробивать тебе проход, и я точно не пущу тебя, пока не буду уверен, что это безопасно. А если ты опять что-то почувствуешь… прошу, только скажи мне. Я не буду больше тебя останавливать. В твоих родовых материях я бессилен, но хотя бы могу хоть немного защитить тебя, жена моя.
Василина улыбнулась – тревога понемногу отпускала, – снова взялась за расческу.
– Я хочу поговорить с Иппоталией, Мариан. Она наверняка сможет подсказать что-то.
– Сам хотел тебе это предложить, – согласился он.
Море из высоких окон дворца Иппоталии отливало грозовым синим и медленно катило высокие валы на берег, ветер порывами гнул зеленые деревья к земле. Василина, еще слабая после продолжительного сна, сидела на широкой террасе рядом с царицей, похожей сейчас со своей бритой головой и фиолетовыми одеждами на духа мести, а не на себя прежнюю – нежную, чарующую, улыбающуюся. Мариан находился рядом.
Неподалеку играли внуки и внучки Талии. Василина, по предложению царицы, взяла и своих детей, и взгляд правительницы Маль-Серены то и дело становился мягче и теплее, когда она смотрела на наследников двух государств, дружно пытающихся поделить одну всем нужную лошадку.
– Твоя аура стала куда больше, королева, – заметила Иппоталия, – но силы пока не трать, пусть восстановятся, а то надорвешься. Тебе бы огнем подпитаться.
– Я боюсь. И не знаю как, – призналась Василина просто. Она читала записи предков и знала, что никто из них не опасался огня. Кто-то из далеких воинственных Рудлогов считал необходимым подпитываться на погребальных кострах поверженных врагов из тех, что бились яростно и умирали с честью, кто-то любил гулять рядом с вулканами, кто-то привечал огненных духов во дворце. Но она понятия не имела, как вызвать духа, да и предки делали это давно. Сейчас она способна не обжечься от огня в камине или вот как у провала – пройти по раскаленной земле, но все это выяснялось случайно. И пробовать Василина боялась. Мало ли, насколько разбавлена ее кровь? Она даже не старшая дочь.
– Тебе просто нужно сделать один шаг, – ласково посоветовала царица. – Я не покажу тебе, Василина, как обращаться с огнем, но я скажу про себя: когда я в воде, я становлюсь водой и познаю ее суть. Самое трудное – возвращаться обратно. Тебе просто нужно попробовать, а дальше кровь сделает свое дело. Но ты ведь не за этим пришла?
Иппоталия выслушала рассказ о странном наваждении, заставляющем молодую королеву делать что-то, чего она не понимала. Вздохнула.
– Бедные девочки, – повторила она сказанное когда-то. – Ничего вы не знаете. То, о чем ты говоришь, королева, очень похоже на голос стихийного духа, что держит с твоей помощью землю Рудлога.
Василина наморщила лоб, пытаясь вспомнить: что-то подобное она уже слышала.
– В каждой стране, где правят потомки Великих Стихий, – продолжала царица, – есть помощник нам, и, отдавая ему свою кровь на алтарях, мы даем ему силы. А он дает нам. И питает Стену, и сдерживает стихии. Огромный дух, что сутью своей растянут под всей страной. Старый дух, мощный.
Раздался вопль – старшая внучка отобрала у Василя лошадку и торжествующе подняла ее над головой. Наследник огненной крови мужественно боролся со слезами и желанием стукнуть девочку. Две правительницы улыбнулись.
– Алтарь – это место подпитки стихийного духа нашей земли, – объясняла Иппоталия. – У меня – подводный. У тебя – горный. У Хань Ши, полагаю, тот самый Колодец. У драконов – Терновник. Про Бермонт и Инляндию не знаю, Василина, – медведи хорошо хранят секреты, а уж от Белых чего-то добиться… Гюнтер, – от царицы плеснуло болью и горечью, – как-то обмолвился, что знает: старый алтарь Гёттенхольдов где-то в пещере в горах. А про Белый алтарь Инляндии он не говорил даже мне. Хотя я знаю, что они оба с Луциусом им пользовались.
Голос царицы становился тише, она смотрела на внуков, и губы ее бледнели. Василина с неловкостью коснулась руки Иппоталии, погладила. Валы на море поднимались все выше, и все чернее становилась вода.
И тут Василина вспомнила: точно, Ани упоминала об этом в письме после своей свадьбы и потом, когда они встретились, передавала ей слова Нории об алтарях и связанных с ними стихийных духах. Но ведь…
– Я не
