Как и ожидалось, казнь Вайелло привела к огромному росту цен на его картины, и костеродные, которые ими обладали, нажили немалую сумму. Однако неожиданным образом это также повлекло за собой внезапную череду убийств среди известных лиизианских художников, поскольку некоторые хитрые аристократы стремились увеличить ценность собственных коллекций посредством убийства несчастных ублюдков, которые их нарисовали. Живописцы дохли как мухи, и через несколько месяцев после смерти Вайелло «портретный художник» стал самой опасной профессией в королевстве.
Эта волна геноцида привела к пугающе резкому росту цен на новые работы, поскольку мастеров, которые принимали бы заказы, становилось все меньше. Осознав свою повышенную ценность, эти мастера начали брать ограниченное количество учеников, что привело к еще большему увеличению стоимости их труда. Как утверждалось, в самый разгар кризиса стандартная ставка за один сеанс позирования была два средних поместья в верхней Валентии и первая дочь. Катастрофе пришел конец, только когда вмешался король Франциско, одновременно построив две школы для обучения лиизианских художников (одну в Годсгрейве и вторую, более прославленную, в Элае) и объявив убийство лиизианских художников преступлением, которое каралось распятием.
Кстати говоря, этот инцидент до сих пор рассматривается в Великой Коллегии Годсгрейва как прекрасная иллюстрация законов спроса и предложения. В честь Вайелло его окрестили «Принципом хлыста».
80
Один из самых прославленных фехтовальщиков своего времени, Энтони Караваджо был дуэлянтом при дворе короля Франциско III. Печально известный повеса с пристрастием к знатным юным доннам, за всю свою жизнь Караваджо сразился не менее чем в сорока трех дуэлях и, как сообщается, произвел на свет четырнадцать бастардов. Караваджо боролся с двумя одинаковыми клинками – по одному в каждую руку, – открыв искусство борьбы двумя мечами одновременно, кое в конечном итоге и назвали его именем.
Ирония в том, что именно любовь к близнецам и привела к его кончине: дон Лентиний Варий вызвал его на дуэль и убил после того, как Караваджо, поддавшись пьяной страсти, провел ночь с его дочерями, близняшками Луциллой и Лучией. Как утверждалось, он был по-прежнему пьяным и слишком усталым, чтобы поднять свою рапиру, поэтому противник с легкостью его заколол – бесславный конец для такого талантливого воина.
По утверждениям, его последними словами были: «Оно того стоило…»
81
Хотя Мариэль искусно соткала лицо юноши, всякий раз, как Мия видела Диамо, она все равно находила его чуть ли не отвратительным. Что-то во взгляде итрейца – холодное, жестокое – делало его уродливым.
Если глаза – действительно зеркало души, в глазах Диамо можно было увидеть беспросветную пустоту.
82
Построенный по заказу консула Юлия Скаевы, Мост Безумцев был полностью создан из плавучих средств – лодок, кораблей, шпигатов и паромов, – идущих одно за другим и связанных ржавой цепью. Согласно предписанию итрейской конституции консул может занимать должность лишь один срок, почти три года подряд. Поэтому когда Скаева устроил прецедент во время Восстания Царетворцев и пошел на переизбрание, требуя чрезвычайных полномочий в период кризиса в республике, его самый яростный политический оппонент, сенатор Светоний Арлани, как сообщалось, заявил: «У Скаевы больше шансов пройтись по воде залива Мясников, чем преуспеть в своем безумстве».
Когда Скаева выиграл с небывалым отрывом от других кандидатов, то купил каждое мореплавательное средство, какое только смог найти, соединил их в хилый мост и перешел через залив босиком. Мост Безумцев был назван в честь заявления Арлани и с тех пор так и остался достопримечательностью Годсгрейва, а также стал домом для разношерстных бродяг, обездоленных и изгоев, живущих без арендной платы на памятнике триумфа консула. Сам Скаева, похоже, не против.
Что касается сенатора Арлани, через пару недель после проигрыша на консульских выборах его приговорили к пожизненному заключению в Философском Камне. Заверяю вас, обстоятельства его тюремного заключения никоим образом не были связаны с его публичными высказываниями.
83
Струпопсы – это прожорливые хищники с лиизианского континента, похожие на жирных, бесшерстных собак со свинячьими глазками и бритвенно-острыми зубами. Струпопес поразительно злобный боец в ближнем бою, но ему не хватает выносливости для длительного преследования дичи. Они частенько питаются падалью, но еще придумали свой собственный своеобразный метод охоты.
Существо наносит себе поверхностные ранения, вгрызаясь в лапу до крови. Затем изображает раненого и, хромая, бродит по территории, истекая кровью, пока его не заметит какой-нибудь падальщик, такой как стервятник, шакал или другой струпопес. Потом падает, изображая смерть. Бывает, что этот обман длится часами, а то и целыми переменами.
Эти звери непревзойденные актеры и даже могут оставаться неподвижными, пока другое плотоядное пробует их на вкус. Но когда падальщик наконец приступает к трапезе, струпопес нападает, разрывая неудачливого хищника на кусочки и пируя, сколько влезет.
В результате нанесенных себе увечий звери часто покрываются струпьями, за что их так и прозвали.
И если вам любопытно, дорогие друзья, нет, из них плохие домашние питомцы.
84
Щенячье выражение лица Эшлин могло уволить с работы настоящего щенка, заставить его собрать все манатки и переехать в какое-то более тихое место, где он сможет выращивать цыплят.
85
Язык жестов и мимики. В исполнении мастера беседа на безъязыком выглядит просто как череда тиков, подмигиваний и слабых кивков, которые абсолютно незаметны любому, кто не обучен этому искусству.
Новые практиканты зачастую выглядят так, будто корчат рожицы во время приступа, но, как говорится, практика ведет к совершенству.
86
Браавы – это свободное сообщество банд, которые проводят большую часть преступных операций в Годсгрейве – в их руках проституция, воровство, организованное насилие. На протяжении сотен лет браавы были как заноза в заднице разных итрейских королей, и даже после появления республики они присосались к нижней части Годсгрейва, как особо упрямые клещи. Их грабежи мешали торговле и сокращали прибыль, но, похоже, никакие рейды люминатов не могли вывести их окончательно.
Именно новоизбранный сенатор Юлий Скаева впервые предложил давать могущественным бандам браавов – тем, что контролировали доки и складские районы Годсгрейва, – официальное пособие из казны республики. Он утверждал, что дешевле заплатить головорезам, чем собирать силы для борьбы с ними, и что сами банды останутся в выигрыше благодаря периоду стабильности. Скаева профинансировал первый взнос из личных средств и практически в ту же неночь был вознагражден поразительным падением уровня преступности в Нозах. Благодаря этому его популярность взлетела до небес – среди торговцев, которые вели свои дела в доках; среди горожан, которые застряли в войне между люминатами и браавами; и среди самих бандитов, которым очень нравилось, что им платили просто за то, чтобы они ничего не делали. После этого удачного хода Скаева впервые прославился среди людей как Сенатум Популиис – «народный сенатор».
Прозвища,
