— Присмотри, чтобы им не помешали.
— А ты куда?!
— Куда надо. Твое дело сейчас — позаботиться о них.
— Я тебя не пущу в одиночку!
— Попр-робуй, — прорычала Гончая, неуловимо быстрым движением пригнувшись к земле и подняв для удара неестественно изогнутую кисть.
Вместо ногтей на руке мелькнули когти.
— Нет, стой! — спохватился Страж, благоразумно отступив на шаг. — За малышней пусть присмотрит Элиар! А я могу помочь!
— Твое место здесь. И постарайся меня не разочаровывать, потому что… — Гончая неожиданно вздрогнула и, шумно втянув ноздрями душный воздух, вдруг гаркнула: — Вниз! Все вниз, если жить хотите! Стрелы!
Перворожденные (даром что были растеряны) молниеносно развернулись и ощетинились парными клинками, еще не зная, откуда исходит угроза, что случилось и почему понадобилось так громко орать, но хорошо чувствуя: нечто неладное творилось за зелеными стенами.
— Шранк! Таррэн и Тир на тебе! Элиар, прикрой девочку! И головы… головы берегите! Сейчас сорвутся!
Гончая всполошилась вовремя: длинные шипы, которыми были усеяны стены от пола до потолка, внезапно задрожали, будто их раскачивала невидимая рука. Затем тихо скрипнули, разом покачнулись…
— На пол! — рявкнула Белка, даже не обернувшись, и Элиар толкнул Мелиссу на землю, а сам выпрямился и зло оскалился, готовый закрыть собой и ее, и тех, кто оказался рядом.
Остальные выжидательно замерли: что старейшины, что хранители, что простые воины, выполнявшие роль телохранителей при ллерах. Все они, как один, ощетинились, сгрудились вокруг трона, закрывая собой повелителя, его сына, совсем юного внука и даже проклятых смертных, которых Линнувиэль так некстати привел из пределов.
Белка даже глазом моргнуть не успела, как остроухие заключили их в кольцо. Иттираэля, все еще пытающегося что-то исправить, затолкали в самую глубину, но остальные хранители не рискнули прятаться за чужими спинами. Аттарис пробрался поближе к Шранку и, переглянувшись с удивленно обернувшимся воеводой, без лишних слов занял место за его левым плечом — весьма почетное место верного напарника, которое до недавнего времени занимал дурной, наглый, любящий скалить зубы Вал. Чужое место, до которого остроухому было еще расти и расти.
Шранк не успел отпихнуть дурака подальше, потому что именно в этот момент ядовитые шипы все же сорвались с ветвей и с бешеным свистом ринулись вперед с такой невероятной скоростью, что, если бы здесь оказались простые смертные, их бы всех положили одним-единственным залпом. Но с эльфами такое не прошло.
Воздух на бесконечно долгое мгновение наполнился гулом летящих «стрел», шелестом отбрасываемых в стороны ножен, звоном эльфийской стали и звуками безжалостно разрубаемого дерева. Где-то в стороне, у самых стен, вспыхнуло несколько огненных цветков, в которых сгорела приличная часть шипов. Но и успевших долететь до эльфов, с лихвой хватило, чтобы больно клюнуть тех, кому сегодня не повезло.
Перворожденные не издали ни одного лишнего звука. Не было слышно ни стона, ни вскрика, ни сдавленного проклятия, даже когда несколько импровизированных «стрел» прошили двоих остроухих насквозь, еще одного пригвоздили к полу, а семерых серьезно поцарапали. Из хранителей не пострадал никто — их хорошо защищали. Совет старейшин также обошелся без потерь, а до Белки и Таррэна не долетело ни одного шипа.
— Неплохо, — хмыкнула она, оглядывая щедро усеянный обломками пол. — Надо же, иногда и от темных бывает польза. Шранк, прикроешь?
— Как всегда, — хмуро отозвался воевода. — Сколько тебе надо времени?
— Минут пятнадцать, полагаю.
— Хорошо, постараюсь тебе их дать.
— Только никакого геройства! Мне твой труп нравится гораздо меньше, чем разбойная, но живая физиономия. Да и рыжий без напарника расстроится.
— Разумеется, — буркнул Страж, покосившись на заинтересованно дернувшего ухом Аттариса. — Ведь тогда этому гаду не над кем будет измываться.
— Ничего, дашь разок в зубы — он и успокоится. Верно, ушастый?
Целитель удивленно округлил глаза, словно не веря, что обращаются именно к нему, но Белка кивнула, подтверждая, что он не ошибся. А потом подошла, отчего-то насмешливо хмыкнула и, бесцеремонно хлопнув эльфа по плечу, кивнула.
— Хорошо, что жив остался, но после нам с тобой придется побеседовать. Сечешь, ушастый?
Аттарис досадливо сморщился.
— Я не ушастый.
— Мне лучше знать. Кстати, что там на самом деле произошло с нашим рыжиком?
— Да, в общем… жив ваш рыжик, — осторожно ответил эльф. — Только малость… гм, не в себе.
— Это я как раз вижу. Но меня больше интересует, как он позволил себя ранить. Да еще и детей подставил под удар!
— Засада, — виновато опустил голову эльф. — С парой дюжин гвардейцев личной стражи его сводных братьев и высшим магом в придачу. Робсил, разумеется, ни при чем, но у него в окружении оказалась змея — вашего друга выследили по амулету. Только и успел, что прикрыть детишек, а потом поймал огненный шар в грудь, после которого его еще и проткнули насквозь. Для гарантии, так сказать. Даже не знаю, как выкарабкался.
Белка пожевала губами.
— Ладно, учту. Будет время, душу из тебя вытрясу, а пока… Шранк, пусть этот тип с тобой потопчется, а то мне кажется, что сюда скоро всю местную живность запустят, чтобы нами закусить… Ого! Вторая волна, однако! Ты только погляди, что творят!
Воевода быстро обернулся и едва не выругался вслух, заметив, что стены тронного зала снова зашевелились и ощетинились новым рядом острейших шипов — таких же длинных, острых. Они хищными жалами уставились на бывших хозяев Темного леса, выдвинулись из стены на середину длины, как раньше. Но теперь их стало гораздо больше, они лежали плотнее друг к другу.
Белка, первой заметив неладное, неожиданно посерьезнела.
— А вот это уже плохо.
Шранк шепотом ругнулся, вычленив среди переплетения ветвей второй ряд уже готовых к атаке шипов. А за ним — третий, четвертый…
— Кажется, нас собираются превратить в подушечки для иголок! — высказал свое мнение воевода.
Кто-то из эльфов, увидев заблестевшую от яда стену, попятился и неосторожно приблизился к противоположному концу зала. В то же мгновение оттуда выстрелила
