– Да, – сказал Марк, глядя на луну, – мертвый мир.
– Нет! – почти прошептал Филострато, даже прошелестел, хотя обычно голос у него был резкий. – Там есть жизнь.
– Мы это знаем? – спросил Марк.
– О, si! Разумная жизнь. Внутри. Великая чистая цивилизация. Они очистили свой мир, почти избавились от органической жизни.
– Как же…
– Им не нужно ни рождаться, ни умирать. Только canaglia рождается и умирает. Главные живут вечно. Они сохраняют разум, они хранят его живым, а органическое тело заменяют истинным чудом прикладной биохимии. Им не нужна органическая пища. Вам понятно? Они почти свободны от природы, они связаны с ней тонкой, очень тонкой нитью.
– Вы думаете, – спросил Марк, указывая на луну, – все это сделали они сами?
– Что же здесь странного? Если убрать растительность, не будет ни воздуха, ни воды.
– Зачем же это?
– Ради гигиены. Однако дело еще не кончено. Там есть и внешние жители, как бы дикари. На другой стороне существует грязное пятно, с лесами, водой и воздухом. Великая раса стремится дезинфицировать планету, но дикари еще сопротивляются. Если бы перед вами предстала другая сторона, вы бы увидели, как уменьшается зеленовато-голубое пятно, словно кто-то чистит серебряную посуду.
– Откуда вы это знаете?
– Я скажу вам об этом в другой раз. У главы много источников информации. Сейчас мне важно вдохновить вас. Я хочу, чтобы вы узнали, что можно сделать… что мы сделаем. Мы победим смерть, другими словами – победим органическую жизнь. Мы выведем из этого кокона Нового Человека, бессмертного, свободного от природы. Природа была нам лестницей, и мы ее оттолкнем.
– Вы думаете, вам удастся сохранить разум без тела?
– Мы уже начали.
Сердце у Марка страшно забилось, он забыл и Уизера, и Джейн.
– Глава, – говорил Филострато, – уже по ту сторону смерти…
– Как, Джалс умер?
– Да при чем тут Джалс? Речь не о нем.
– О ком же?
Тут постучали в дверь, и, не дожидаясь ответа, голос Стрэйка спросил:
– Готов он?
– О да! Вы ведь готовы, мой друг?
– Вы ему объяснили? – сказал Стрэйк, входя. – Пути назад нет, молодой человек. Глава ждет вас. Вы поняли? Глава. Вы узрите того, кто был убит – и жив. Воскресение Христово – символ. Сегодня вы увидите то, что оно означало.
– О чем вы говорите? – спросил Марк, точнее – хрипло закричал.
– Друг мой прав, – сказал Филострато. – Глава живет вне животной жизни. С точки зрения природы это смерть, но вы услышите живой голос и – скажу вам между нами – подчинитесь ему.
– Кому? – спросил Марк.
– Франсуа Алькасану, – сказал Филострато.
– Он же казнен… – проговорил Марк.
Оба кивнули. Казалось, два лица висят над ним в воздухе, как маски.
– Вы боитесь? – говорил Филострато. – Вам нечего бояться. Вы не из тех, не canaglia. Мы победили время. Мы победили пространство – один из нас летал на другие планеты. Да, его убили, и записи его неясны, но мы создадим другой корабль…
– Воцарится бессмертный человек, – говорил Стрэйк. – О нем глаголят пророки.
– Конечно, – говорил Филострато, – поначалу это будет дано избранным, немногим…
– А потом всем? – спросил Марк.
– Нет, – отвечал Филострато. – Потом это будет дано одному. Вы ведь не глупы, мой друг? Власть человека над природой – басни для canaglia. Вы знаете, как и я, что это означает власть одних над другими с помощью природы. «Человек» – абстракция. Есть лишь конкретные люди. Не человек вообще, а некий человек обретет все могущество. Алькасан – первый его набросок. Совершенным будет другой, возможно – я, возможно – вы.
– Грядет царь, – сказал Стрэйк, – вершащий суд на земле и правду на небесах. Вы думали, это мифы. Но это свершится.
– Я не понимаю, не понимаю… – проговорил Марк.
– Ничего трудного здесь нет, – сказал Филострато. – Мы нашли способ сохранять жизнь в мертвеце. Алькасан был умным человеком. Теперь, когда он живет вечно, он становится все умнее. Позже мы облегчим его существование – надо признаться, оно сейчас не слишком комфортабельно. Вы понимаете меня? Одним облегчим, другим… не очень. Мы можем поддерживать жизнь в мертвецах независимо от их воли. Тот, кто станет владыкой Вселенной, будет давать вечную жизнь кому захочет.
– Бог дарует одним вечное блаженство, другим – вечные муки, – сказал Стрэйк.
– Бог? – переспросил Марк. – Я в Бога не верю.
– Да, – сказал Филострато. – Бога не было, но следует ли из этого, что его и не будет?
– Здесь, в этом доме, – сказал Стрэйк, – вы увидите первый набросок Вседержителя.
– Идете вы с нами? – спросил профессор.
– Конечно, идет, – сказал бывший священник. – Разве он полагает, что можно не пойти и остаться живым?
– А что до жены, – сказал профессор, – делайте так, как вам велят.
Теперь Марка могло поддержать лишь бренди, выпитое за обедом, и сбивчивые воспоминания о часах, проведенных когда-то с Джейн или с друзьями. И еще – то омерзение, которое внушали ему два освещенных луной лица. Всему этому противостоял страх, а помогала страху присущая молодым мужчинам вера, что «потом все образуется». К страху и подобию надежды присоединялась лестная мысль о том, что ему доверили такую тайну.
– Да, – сказал он, – да… конечно… иду.
Они вывели его из комнаты. В доме было уже тихо. Когда Марк споткнулся, они взяли его под руки. По длинным коридорам, которых он не видел, они дошли до ярко освещенных мест, где пахло чем-то непонятным. Филострато что-то сказал в отверстие; открылась дверь.
Марк оказался в помещении, похожем на операционный зал. Встретил их какой-то человек в белом халате.
– Снимите костюм, – сказал Филострато.
Раздеваясь, Марк увидел, что стена напротив него вся в каких-то счетчиках. По полу к стене тянулись трубы и шланги, и казалось, что перед тобой многоокая тварь с щупальцами. Человек в халате смотрел на дрожащие стрелки. Когда все трое разделись, они долго мыли руки, и Филострато вынул щипцами из стеклянного бака три белых халата. Дали им и маски, и перчатки, как у хирургов. Потом на счетчики смотрел Филострато.
– Так, так, – сказал он. – Еще немного воздуха. Нет, меньше, до деления 0,3. Теперь свет. Немного раствора. Так. – Он обернулся к Стрэйку и Стэддоку. – Готовы.
И он повел их к двери в многоокой стене.
Глава IX
Голова сарацина
1
– Это был самый страшный сон, – сказала Джейн следующим утром. Она сидела в голубой комнате перед ним и Грейс Айронвуд.
– Да, – сказал он. – Пожалуй, вам труднее всего… пока не начнется битва.
– Мне снилась темная комната, – сказала Джейн. – Там странно пахло и раздавались странные звуки. Потом зажегся свет, очень яркий, но я долго не могла понять, на что смотрю. А когда я поняла… я бы проснулась, но я себе не позволила. Сперва мне показалось, что в воздухе висит лицо. Не голова, лицо, вы понимаете. Борода, нос, глаза, нет, глаз не видно за темными очками. А над глазами – ничего. Когда я привыкла к свету, я
