– Другими словами, мы можем попасть в лес как бы снизу?
– Вот именно. Но это не все.
Димбл, не переставая есть, посмотрел на него.
– По-видимому, – сказал Рэнсом, – мы почти опоздали. Он проснулся.
Димбл есть перестал.
– Джейн видела пустой склеп, – сказал Рэнсом.
– Значит, враг нашел его?
– Нет. Насколько можно понять, он сам проснулся.
– Господи! – сказал Димбл.
– Ты ешь, дорогой, – сказала ему жена.
– Что же это значит? – спросил он, гладя ее руку.
– По-видимому, это значит, что все запланировано очень давно, – сказал Рэнсом. – Мерлин вышел из времени, чтобы вернуться именно теперь.
– Вроде адской машины, – сказал Макфи. – Поэтому я…
– Вы не пойдете, Макфи, – сказал Рэнсом.
– Его уже там нет? – спросил Димбл.
– Сейчас, наверное, нет, – сказал Рэнсом. – Повторите, пожалуйста, Джейн, что вы видели.
– В проходе был человек, – сказал Джейн. – Огромный… Там темно, я его не разглядела, он тяжело дышал. Сперва я подумала, это зверь. Я двигалась с ним по проходу, становилось все холодней, снаружи входил воздух. Проход кончался кучей камней, и человек начал их отбрасывать. А я оказалась вдруг снаружи. Тогда я и увидела ворота.
– Видите, – сказал Рэнсом, – похоже, что они еще не вошли с ним в контакт. Мы должны его перехватить. Это наш единственный шанс. А ворота, мне кажется, должны быть к югу от леса. Поищите сперва там, на Итонской дороге, а нет – вот здесь, где начинается шоссе на Кьюр-Харди.
– Мы будем там через полчаса, – сказал Димбл, не снимая ладони с руки миссис Димбл.
– Непременно надо идти сегодня? – смущенно спросила она.
– Надо, Маргарет, – сказал Рэнсом. – Если враг вступит с ним в связь, битва проиграна.
– Я понимаю, – сказала миссис Димбл. – Простите.
– Если идет Джейн, – сказала Камилла, – можно пойти и мне?
– Джейн ведет, – сказал Рэнсом. – А мы должны быть дома. Мы – все, что осталось от Логрского королевства. В вашем чреве – его будущее. Так вот, Димбл, ориентироваться, я думаю, он будет плохо…
– А… а если мы найдем его, сэр?
– Тут и начнется ваше дело, Димбл. Только вы знаете язык. Он может знать его, а не знает – хотя бы поймет, кто перед ним. Но будьте очень осторожны. Не бойтесь, но не поддавайтесь его чарам.
– Вот уж я бы… – начал Макфи.
– Вас он усыпит за десять секунд, – сказал Рэнсом.
– Что я должен говорить? – спросил Димбл.
– Что во имя Малельдила, и всех эльдилов, и всех планет вы пришли от того, кто восседает сейчас на престоле Пендрагонов и велит ему идти с вами.
Димбл, очень бледный, поднял голову, и великие слова полились из его уст. Сердце Джейн сильно забилось. Все прочие сидели очень тихо – даже птица, кошка, медведь – и смотрели на него. Голос был им незнаком, словно речь лилась сама или словно то была не речь, а совместное действо эльдилов и Пендрагона. На этом языке говорили до грехопадения, на нем говорят по ту сторону Луны, и значения в нем соединены со звуками не случайно, и даже не по давней традиции, но сочетаются с ними воедино, как сочетается образ солнца с каплей воды. Это – сам язык, каким, по велению Малельдила, возник он из живого серебра планеты, которую зовут на Земле Меркурием, на небе – Виритрильбией.
– Спасибо, – сказал Рэнсом, и при этом знакомом слове домашнее тепло кухни вернулось к ним. – Если он с вами пойдет, прекрасно. Если не пойдет… что же, Димбл, положитесь на свою веру. Препоручите волю Малельдилу. Душу вы погубить не можете. Во всяком случае, Мерлин не может погубить вашу душу.
– Я понимаю, – сказал Димбл, и все долго молчали.
– Не плачьте, Маргарет, – сказал наконец Рэнсом. – Если они убьют Сесила, нам всем останется жить несколько часов. Вы пробудете в разлуке больше при нормальных обстоятельствах. А теперь, джентльмены, попрощайтесь с женами. Сейчас около восьми. Собираемся здесь в четверть девятого.
– Хорошо, – отвечали Деннистон и Димбл, а Джейн осталась на кухне с Айви, зверями и двумя мужчинами.
– Согласны ли вы, – спросил ее Рэнсом, – повиноваться Малельдилу?
– Сэр, – сказала Джейн, – я ничего о нем не знаю. Я повинуюсь вам.
– Пока достанет и этого, – сказал Рэнсом. – Небо милостиво: когда ваша воля добра, оно помогает ей стать добрее. Но Малельдил ревнив. Придет время, когда Он потребует от вас все. А на сегодня – хорошо и так.
– В жизни не слышал такого бреда, – сказал Макфи.
Глава XI
Требуется Мерлин
1
– Ничего не вижу, – сказала Джейн.
– Этот дождь все портит, – сказал Димбл с заднего сиденья. – Мы еще на Итонской дороге, Артур?
– Вроде бы да, – сказал Деннистон.
– А что толку? – сказала Джейн. – Я ничего не вижу, хотя слишком открыто. Мы могли сто раз проехать мимо. Надо выйти и пойти пешком.
– Джейн права, – сказал Деннистон.
– Ой, смотрите! – воскликнула Джейн.
– Не вижу никаких ворот, – сказал Димбл.
– Что, огонь? – сказал Деннистон.
– Да это же костер!..
– Какой костер?
– Я видела костер в рощице. Да, не говорила, забыла! Только сейчас вспомнила. Это был самый конец. И самое важное. Он там сидел, Мерлин. Сидел у костра в роще, когда я вышла из-под земли. Ой, скорей! Там и ворота, это близко.
Все двинулись за ней, и открыли калитку, и вышли на какой-то луг. Димбл молчал: ему было стыдно, что он боится до дурноты. Быть может, он лучше других представлял себе, что может случиться с ними.
Джейн шла первой, за ней Деннистон, то и дело ее поддерживая и светя фонариком под ноги. Говорить не хотелось никому.
Сразу, как только они сошли с дороги, все изменилось, словно начался не истинный, а призрачный мир. Каждую секунду казалось, что рядом пропасть. Шли они по тропинке, вдоль изгороди, и мокрые ветви, как щупальца, цеплялись за них. Все, что ни появлялось в маленьком круге света, – клочья травы, лужицы, листья, прилипшие к обломанным сучкам, желто-зеленые глазки каких-то небольших тварей, – было проще, обычней, чем могло быть, словно притворилось на минуту и снова сбросит личину, оставшись в темноте. Кроме того, все казалось слишком маленьким перед холодной, исполненной звуков мглой.
Страх, который Димбл испытал сразу, стал проникать в души Джейн и Деннистона, как проникает вода в пробоину судна. Они только сейчас поняли, что не верили в Мерлина по-настоящему. Тогда, на кухне, им казалось, что они верят Рэнсому, но это было не так. Страшное еще ожидало их. Только здесь, в темноте, они ощутили впрямую, что кто-то умер и не умер, что кто-то вышел из тьмы, разделяющей Древний Рим и начало Англии.
«Темные века», – думал Димбл; как легко было прежде и читать это, и писать.
Теперь сама Тьма лежала перед ними. В страшной лощине их поджидало давно ушедшее столетие.
Вдруг вся Британия, которую он так хорошо знал как ученый, живьем встала перед ним. Он увидел маленькие города, на которых лежал отсвет Рима, – Камальдунум, Карлеон, Глестонбери; церковка, одна-две виллы, кучка домов, насыпь, а за
