Из сорока духов, отправившихся в центр собирать свою жатву, пока меньше половины обзавелись новой кожей. Двадцать два еще рыскали по переулкам, преследуя тех, кто не успел спрятаться, и придирчиво выбирали новый наряд.
Из-за этого на улицах параллельно разворачивались две трагедии.
Первая – и самая неприглядная – заключалась в том, что люди, чью кожу содрали духи, были еще живы. Они продолжали по инерции ковылять вперед, выставив напоказ каждую мышцу и кость, неудержимо истекая кровью и порой содрогаясь в приступах рвоты. В таком состоянии они могли протянуть не дольше часа – при условии, что призраки, укравшие их кожу, в конечном итоге вернут ее владельцу. Если же нет, эти человеческие останки были обречены рухнуть и испустить дух. Никто не знал, сколько времени у них осталось, но все понимали, что счет идет на минуты.
Тем, кому выпало стать свидетелями этой страшной картины, было ненамного легче. Восемнадцать ободранных тел ковыляли по снегу и льду, оскальзываясь в лужах крови и рвоты, а за ними в ужасе следили собственные дети. Призраков интересовали только взрослые тела, чья кожа была просторней и сидела лучше.
Из этого вытекала вторая трагедия: призраки, поспешившие надеть чужую плоть, искренне не понимали, почему их не принимают с распростертыми объятиями обратно в общество. Они разгуливали по улицам в поисках компании, с которой можно было бы весело отпраздновать Ялду, но только сильнее закипали, встречая повсюду неизменный страх. Разве они не выглядели в точности как живые? Разве они не выглядели в точности как раньше? Увы, у призраков не было зеркала; в противном случае они заметили бы, что натянутая кожа кое-где чересчур свободна, а кое-где откровенно жмет. Видите ли, они пробыли бесплотными духами слишком долго – и уже не могли отчетливо вспомнить, как полагается носить земную оболочку. А потому носы их оказались на лбу, губы съехали к носу, в кистях недоставало половины пальцев, а локти собрались гармошкой у самых плеч. Один призрак засунул ногу на место руки, а другой надел всю кожу задом наперед. Пожалуй, достаточно будет сказать, что они выглядели совсем не так привлекательно, как надеялись.
Вот чем закончилась священная ночь Ялды: прекрасные, несравненные улицы Чаролеса кишели живыми мертвецами, которые продолжали слепо шататься от стены к стене, пока на их все еще бьющихся сердцах нарастали багровые сосульки, а беззащитная плоть пятнала мостовые свежей кровью.
* * *При виде улицы мама Беньямина упала на колени.
Мадаржун была сильной женщиной с железной волей, но это зрелище оказалось чересчур даже для нее. Больные ноги, и без того ослабленные долгой дорогой, больше не могли держать ее прямо, – а потому она осела на землю с круглым от потрясения ртом, в то время как призраки в криво натянутых кожах продолжали насмехаться над их прежними хозяевами, а остальные чаролесцы попрятались, боясь пикнуть от страха.
Однако времени на панику не было.
Перед лицом столь невыразимого ужаса дети вели себя на удивление спокойно. Алисе, Оливеру и Беньямину вся картина представлялась отчасти сюрреалистичной – словно кошмарный сон, в который не получается поверить до конца, – а Лейли… Что ж, для Лейли это был просто еще один рабочий день.
Мордешор уже достаточно окрепла, чтобы четко выражать мысли, а потому попросила Алису отстегнуть кнут со своего пояса с инструментами. Девочка немедленно подчинилась и – под аккуратным руководством Лейли – трижды щелкнула им по воздуху.
Духи по всему городу застыли как вкопанные.
Алиса щелкнула еще трижды. Беглые призраки до сих пор ощущали влияние мордешора и теперь завопили от изумления. Поняв, что ей удалось привлечь их внимание, Лейли заговорила – тихо, но не сомневаясь, что ее услышат.
– Придите, – мягко сказала она. – Я хочу с вами побеседовать.
Затем она сделала Алисе знак, и та снова принялась щелкать кнутом.
Беньямин тем временем вынашивал собственный план. Вероятно, Лейли и убедила бы призраков вернуть краденую кожу – но ее прежним хозяевам помощь требовалась уже сейчас. Мальчик быстро переговорил с насекомыми, и, хотя никто из них не был уверен, что затея сработает, все согласились помочь. Однако подобный план требовал участия всех многоногих обитателей Чаролеса, а не только тех, кто был дружен с Беньямином. Поэтому Хафтпа спустился на землю и решительно повел свое войско на поиски, пообещав вернуться сразу же, как только соберет достаточно добровольцев.
Пока паук обегал город, двадцать два оставшихся призрака начали неохотно стягиваться к тачке. Возвращение блудных духов к мордешору происходило медленнее, чем хотелось бы Лейли. По правде говоря, они просто боялись показаться девочке на глаза. Призраки все еще считали месть правым делом, но в глубине души сознавали, что Лейли не одобрит их методов, и невольно страшились предстоящего объяснения. Увы, особого выбора у них не было. Незримая нить по-прежнему привязывала их к мордешору, и они не могли ослушаться ее зова, пока она была жива. Так что призраки трусливо выскользнули из темноты и столпились вокруг тачки, пристыженно повесив головы на грудь.
Разумеется, видела их только Лейли – но это уже не имело значения. Алиса, Оливер и Беньямин переминались рядом, готовые выступить вперед по первому ее слову.
– Теперь вы понимаете? – сказала Лейли мертвецам. – Понимаете, каково духу остаться в мире смертных?
И она, подняв слабую руку, указала на призраков в человеческих кожах – их кривые конечности, съехавшие носы и вопящих от ужаса прохожих.
– Их отвергают. Им сопутствуют только боль и безумие. – И Лейли обвела притихших духов долгим взглядом. – Неверно думать, что вы наденете чужую кожу, и семьи с радостью примут вас обратно. Вы никогда уже не впишетесь в человеческое общество. Ваше время на земле истекло, друзья. Вы должны довериться часам смерти – и уйти, как требует того порядок.
– Но ты нас бросила! – закричал один из духов. – Ты оставила нас…
– Никогда, – твердо ответила Лейли. – Я бы никогда вас не бросила. Я заболела только потому, что работала слишком усердно. – И она снова кивнула на разворачивающуюся перед ними ужасную сцену. – Вы – мои подопечные в этом мире. И защищать вас – мой долг.
На секунду воцарилось полное молчание.
– Пожалуйста, – сказала Лейли мягко. – Позвольте мне вам помочь.
* * *Хафтпа вернулся.
Город скорее услышал, чем увидел приближение темной копошащейся лавины. Тысячи и тысячи хитиновых существ наводнили улицы Чаролеса, уверенно стекаясь к центру. План Беньямина был очень прост: обеспечить лишенных кожи людей искусственным покровом из насекомых и выторговать для Лейли дополнительное время на переговоры с духами. Хафтпа, спеша со всех своих маленьких ножек, вскарабкался Беньямину на плечо, дождался от мальчика сигнала и поднял мохнатую лапку,
