– Да ну? – Оливер в ступоре оглядел поляну. – Как? Секундочку… А как ты вообще здесь оказался?
Беньямин улыбнулся.
* * *Они стояли на краю высокого утеса в самой отдаленной части города. Вокруг царило полное запустение – если не считать нескольких диких кустов, раскидистых деревьев и высоких цветов, льнущих к коленям. В этой части Ференвуда никто не жил: не хотел рисковать. Крутой обрыв не заграждался никаким барьером – хотя в городе регулярно поговаривали, что хорошо бы облагородить эту область; повсюду торчали таблички, призывающие случайных прохожих держаться подальше от утеса. Вода тяжелыми звонкими плетьми хлестала по каменным стенам. Спуск в эту пенную бездну обещал сильно отличаться от плавного всплытия сегодняшним утром. Лифт, на котором прибыли они с Алисиным отцом, выгрузил пассажиров в мирные воды реки неподалеку от центра. Но здесь… По правде говоря, Оливер не был уверен, что они переживут прыжок. Высота утеса составляла более трехсот метров.
Еще больше беспокойства у него вызывал план Алисы.
Они с Беньямином обрисовали идею несколькими туманными фразами, которые почему-то ничуть не успокоили Оливера.
– Все равно не понимаю, – сказал он Алисе. – Ты собираешься заявиться в суд, нарисовать картину и таким образом сохранить Лейли работу. Ты точно ничего не путаешь?
– Не просто картину, – ответила девочка, кажется, в двадцатый раз. – Это будет живая картина.
– Но…
– Не волнуйся, я взяла с собой кисти и все нужное. Папа учил меня, как сосредоточиться и призвать цвет усилием мысли.
Оливер вздохнул.
– Я знаю. И рад за твой прогресс, правда. Просто… Мы ведь хотим, чтобы Лейли сохранила должность мордешора, верно?
Алиса закивала.
– Тогда почему не использовать мою магию? Разве словами убедить их будет не проще?
На этот раз головой покачал Беньямин.
– Эффект от твоей магии держится недолго. Тебе придется заново убеждать каждого члена суда, день за днем, до конца своей жизни. Нет, нам нужно решение, которое сработает раз и навсегда. – И мальчик принялся мерить утес шагами. – Если Алиса покажет на живой картине, чем в точности занимается Лейли, это может все изменить. Понимаешь, чаролесцы вообще не представляют, что она делает для мертвецов. Слухи ходят, конечно, но это все байки, бабушкины россказни. Никто на самом деле не знает, насколько это сложная, тонкая и требовательная работа – или какая в ней уйма этапов.
– Но почему? – в изумлении спросил Оливер. – Мордешор – ключевая фигура в вашем обществе. Без Лейли ворота жизни и смерти просто перестанут вращаться.
Беньямин пожал плечами.
– Потому что людям вообще-то не полагается о таком знать. Магия Лейли предназначена только для мертвых, а на дом наложены древние чары, которые как раз отваживают зевак. Если не считать помощников мордешора, туда даже зайти никто не может. Конечно, добровольцам и у мордешоров всегда рады, но ты хоть одного видел? Кроме вас с Алисой. Так что люди могли бы еще сто лет закрывать глаза на страдания Лейли.
– Именно, – кивнула Алиса и глубоко вздохнула. – Поэтому план такой. Вернуть работе Лейли почет и уважение, наглядно показав чаролесцам, какая важная миссия на ней лежит. Нужно, чтобы они поняли, с какой заботой она препровождает их любимых в Запределье. И что никакая холодная современная магия не почтит усопших так, как способен мордешор.
– Точно, – просиял Беньямин, глядя на Алису. – Если мы не можем воззвать к их разуму, то должны достучаться до сердец.
Алиса улыбнулась в ответ и вытащила из рюкзака три огромные кисти.
– Поэтому я нарисую прекрасную историю. Беньямин будет рассказывать.
– А мне что делать? – буркнул Оливер, скрестив руки на груди.
– А ты, – сказала Алиса, – убедишь их досидеть до конца.
* * *Беньямин придирчиво оглядел их с головы до ног.
– Готовы?
– Погодите-ка, – сказал Оливер и обернулся к Алисе. – А твой отец в курсе?
Девочка покачала головой, и на лице ее впервые проступила тревога.
– Я сбежала. Но, думаю, он простит меня потом, если мы сумеем все исправить.
В глазах Алисы читалась железная решимость, и Оливер, который знал ее достаточно давно, даже не стал отговаривать подругу.
– Ладно, – только и сказал он.
Алиса кивнула.
– Тогда вперед.
Беньямин отвесил ей короткий поклон, вскинул голову к небу и, сунув два пальца в рот, разразился долгим и пронзительным свистом. Не прошло и пары секунд, как пурпурная птица вернулась – в компании двух товарок.
Те аккуратно ухватили Алису, Оливера и Беньямина за шиворот и легко взмыли в небо, будто несли не трех подростков, а мышат на ужин. Не успели они описать круг почета, как вода снова вспузырилась, море расступилось, и из глубины показалась блестящая гладкая туша – настолько огромная, что теперь, при свете дня, у детей перехватило дыхание.
Оливер только успел услышать, как ахнула Алиса. В следующую секунду кит привычно распахнул пасть, и птицы одного за другим швырнули их в мягкий мокрый зев.
* * *Нужно отметить, что в обычной жизни киты довольно-таки неторопливые создания. Они не медленные, нет – но передвигаются заметно медленнее, чем любой поезд или подводный лифт. При других обстоятельствах путешествие в огромном флегматичном ките (учитывая, что наших путников отчаянно поджимало время) могло оказаться не таким уж удачным выбором. Но Беньямину потребовалось всего два часа, чтобы добраться до Ференвуда (на всякий случай напомню, что самый быстрый лифт отнял у Алисы и Оливера добрых два дня), и вот почему.
Магически одаренные члены подводного мира (о которых нашим героям еще предстояло узнать) использовали свои таланты, чтобы прокладывать кратчайшие пути и туннели в самые отдаленные уголки мира. Этими тропами могли пользоваться все морские обитатели – включая животных, не обладающих никакой магией. Теперь-то мы об этом знаем и можем с вами поделиться, – а в ту пору Беньямину оставалось лишь гадать, каким это образом, по заверениям Мадаржун, он вернет друзей к ужину.
В любом случае, эти объяснения интересны только нам. Алису и Оливера переполняли такой восторг и тревога, что им было совершенно не до механики путешествия. Они просто радовались, что им выпал второй шанс по-настоящему помочь Лейли.
Так, на чем мы остановились?
Лейли как в тумане блуждала по огромному, наполненному эхом и сквозняками особняку. Мордешор шагала сквозь витражные полосы света, в которых танцевала пыль, а перед глазами у нее разворачивались события последних дней. Из-за стены долетало ворчание недавно проснувшейся реки, свежий снег понемногу таял под полуденным солнцем. Лейли замерла у окна, прислушиваясь, и вдруг осознала, насколько же она одинока. Сердце девочки пустилось вскачь. Забавно: она провела в одиночестве целую вечность, но никогда еще по-настоящему не оставалось одна. Лейли взглянула на свои руки – смуглые и здоровые, тронула щеки – мягкие и теплые, и принялась загибать пальцы, считая, сколько всего она потеряла.
Двух родителей…
Трех друзей…
Одну работу…
Лейли больше не знала, что делать.
Через девятнадцать часов
