Сумерки быстро переходили в ночь. Несмотря на облачность, на востоке тучи окрасились в темно-пурпурный и сиреневый цвета. Где-то, невидимое за облаками, садилось солнце.
А Нова прислушивалась.
К хору собак, лающих друг на друга. К крикам ссорящейся где-то на нижних этажах семейной пары. К сиренам, звук которых разносился далеко по улицам. Сирены сопровождали Отступников, и Нова представила, как один из патрульных отрядов спешит кому-то на помощь. Может быть, даже на подмогу своим товарищам, оказавшимся в ловушке в туннелях метро.
Она знала, что Адриана, Руби и Оскара внизу не было, иначе ее бы тоже вызвали как члена команды. Но много ли Отступников участвовало в облаве? Сколько из них ранено? Сколько погибло?
Сегодня Ингрид развязала новую войну, и Анархисты только что выиграли первое сражение. Будут ли они сегодня праздновать это, без нее? Или, наоборот, станут оплакивать потерю своего дома и утрату тех крох независимости, которые еще оставлял им Совет… или, возможно, даже потерю Ингрид?
Нова лежала с закрытыми глазами и думала, что будь она злодеем, достойным своего имени, она сейчас была бы с ними. Празднуя или скорбя.
А если бы она была героем, то спешила бы сейчас на помощь какому-нибудь Отступнику, попавшему в беду и заваленному камнями.
А вместо этого она лежала, слушала звуки города и не делала ничего.
Глава двадцать девятая
– Вас вызывает Совет.
Адриан поднял глаза. Перед ними стояла Призма, женщина, тело которой целиком состояло из кристаллов, в которых, когда она двигалась, играли многочисленные радуги. В администрации она работала, еще когда Адриан был маленьким. Он любил вспоминать, как однажды в гостях у Черного Огня Призма развлекала его тем, что часами заставляла кошку Черного Огня гоняться по полу за солнечными зайчиками.
Однако сегодня, провожая отряд Адриана к лифту, она была чрезвычайно деловита. Войдя в кабину, он оглядел свою команду. Руби кусала нижнюю губу, вид у нее был чуть ли не испуганный. Оскар прислонился к стене и внимательно изучал свои ногти. А Нова была занята своим обычным делом – осматривалась. Ее синие глаза обшарили каждый дюйм пространства, от глазка видеокамеры на потолке до кнопки экстренного вызова на стене и полоски с номерами этажей над дверью.
Лифт рванулся вверх с такой скоростью, что у Адриана сжался желудок. Задняя стенка была стеклянной, и, когда они поднялись на последний этаж, перед ними открылась панорама города, до самого Стоктонского моста. День был ясный, и в солнечных полуденных лучах город, казалось, переливался всеми цветами радуги. Тысячи окон блестели золотом, а с юга скользили по небу перистые облака аметистового цвета.
– Ты ведь здесь уже бывал, Адриан? – спросила Призма весело и даже игриво.
– Нет, – показал он головой.
– Серьезно? Даже в гости не забегал?
– Я стараюсь их не беспокоить лишний раз.
– Ой, миленький, от тебя не может быть беспокойства, – она расплылась в улыбке. Розовые и желтые солнечные зайчики от ее зубов заплясали по стенам.
Двери открылись, Призма выскочила первой и зацокала босыми ногами по полу.
Адриан сделал два шага вперед и невольно ахнул.
Да, он слышал, что Зал Совета – это настоящее чудо, знал, что некоторые люди даже специально пишут разные жалобы и обращения в Совет только ради того, чтобы там побывать. И все-таки даже он оказался не готов – то, что они увидели, его потрясло. Перед ними открылся широкий и длинный беломраморный коридор, стены которого от самого пола до высоченного потолка были из воды. Вода была не твердая, как лед, но и не двигалась, не падала вниз, как водопад. Скорее казалось, что она висит, подвешенная в пространстве, подрагивая от легких движений воздуха – например, когда мимо шла Призма. Ему стало интересно, каковы стены на ощупь. И что будет со стеной, если ткнуть в нее пальцем? Лопнет, как шарик? Нарушится ли хрупкое равновесие, и стена прольется на пол? А может, рука просто пройдет насквозь или погрузится в воду, как в бассейне?
Надо будет позже расспросить об этом отцов, подумал он.
А когда они прошли вперед, появились огоньки – у них над головами летали крохотные искры золотого цвета, похожие на мерцающих светлячков. Размером каждая из искорка была не больше пылинки, но все это вместе создавало впечатление чего-то живого и спокойного, будто качались на морских волнах светящиеся микроскопические водоросли. Они не только окрашивали воздух в теплый тон, но и отражались в воде, так что идущих по проходу людей сопровождал ритмичный танец света. Эффект был гипнотическим и расслабляющим, так что Адриану показалось, что он очутился в каком-то сказочно-прекрасном бассейне, а не в зале их правительства.
Далеко впереди стояли пять тронов, сверкающих хромовым покрытием. Адриан понимал, что не следует и в мыслях называть их тронами – Совет не допускал и намека на то, что они метят в монархи. Но он не знал, как еще назвать эти массивные кресла, полукругом расставленные на возвышении.
Первыми слева от Адриана сидели Черный Огонь и Цунами – наверняка, именно они отвечали за водные и световые эффекты в коридоре, и это породило у него новые вопросы. Когда самих супергероев нет рядом, остаются ли здесь вода и огоньки, или на ночь они их «выключают», превращая зал… ну, просто в зал.
Посередине сидел Капитан Хром, рядом с ним Укротитель Ужаса, оба напустили на себя вид супергероев – добрых, но строгих.
Кресло справа занимала Гром-птица, она сидела неестественно прямо, чтобы оставить место для крыльев, сейчас полурасправленных и закинутых за спинку.
Адриана немного успокоило то, что оба его папочки, как, впрочем, и другие, были облачены в знаменитую форму супергероев – не в серые комбинезоны современных Отступников, а в прославленные костюмы борцов за справедливость. Укротитель Ужаса был в черном плаще и маске, закрывающей глаза. Капитан – в подчеркивающем мускулатуру костюме из лайкры с наплечными щитками.
Адриан помнил этот их облик с тех пор, как стал сознавать себя – еще задолго до того, как официально стал членом их семьи. Точно так же он всегда знал, что его мать – не только нежная и ласковая мамочка – но еще и стремительная, беспощадная Леди Неукротимая. Они никогда не пытались это скрывать. Но, хотя Адриан и знал всю правду об их вторых натурах, все это до сих пор не вполне укладывалось у него в голове. Трудно было преодолеть в сознании эту пропасть между супергероями, всеобщими кумирами, которых боготворил весь мир – и его приемными родителями, простыми
