И тогда над Молочным океаном прозвучал протяжный волчий вой. Мир вокруг замер. Звери на мгновение отпрянули, присев на задние лапы и прижав уши, будто испуганные кошки. Такого звука еще не слыхали величественные Рипеи.
Обсидиановая двухлезвийная секира Гиль-Шаша описала дугу и плашмя ударила по голове грифона, подступающего справа. Зверь слева попытался достать верткую добычу лапой, но попал когтями в мачту. Не растерявшийся странник саданул обухом по лапе, успев спрятаться за мачтой от второго зверя. Мореходы тоже не теряли времени – копья кололи грифонов в мягкие ткани, не закрытые перьями.
Гиль-Шаш крутился вокруг мачты, используя ее как прикрытие для спины. Его секира со свистом рассекала воздух, и тяжелые удары сыпались на головы и лапы тварей. Наконец зверь справа пришел в неописуемую ярость от множественных порезов. Он поднялся на дыбы, желая смять несговорчивую дичь. Улучив момент, когда чудовище поднялось почти в полный рост, Гиль-Шаш, собрав все силы в кулак, разбежался и ударил зверя всем телом. Не удержавшись на задних лапах, грифон рухнул в воду через головы гребцов.
Ладья угрожающе накренилась. Зверь слева крикнул и взлетел в воздух. Мореходы дружно выскочили из-под настила, и теперь все судно ощетинилось длинными копьями, не позволяя грифону вернуться на борт. Упавший в воду полулев-полуорел, жалобно стеная, плавал вокруг ладьи, пытаясь выбраться. Крылья беспомощно хлопали по воде, все больше намокая. Взлетевший грифон завис над своим товарищем и, схватив его всеми четырьмя лапами, потащил в небо.
Гиль-Шаш наблюдал, как звери опустились на льдину и принялись чиститься, то, как кошки, языками зализывая раны, то отряхиваясь, будто собаки, то распрямляя клювами смятые перья, подобно птицам. Время от времени они клацали клювами и кричали, вытягивая шеи в сторону удаляющейся ладьи, на которой ликовали победители.
– Грифоны, – кивнул в их сторону Ур-Шанаби.
– Красивые, – заметил Гиль-Шаш. – Мокрый теперь погибнет?
– Нет. Они же наполовину кошки и живучи, как кошки. Горы совсем близко, долетят.
– Позовут стаю, – заметил странник.
– Не позовут, – покачал головой мореход. – Они живут парами и парами нападают. Гордые… Мы предпочитаем их избегать или отпугивать. Убивать жалко.
Он внимательно посмотрел на Гиль-Шаша:
– А ты не робкого десятка, странник. Может, тебе и повезет.
Гиль-Шаш усмехнулся. Сорок пар ясных глаз с одобрением смотрели на него. Подняв секиру в воздух, странник крикнул:
– Баробаро!
– Баробаро!!! – громыхнуло ему в ответ.
Глава 9. Грифон
Когда краток твой день и досадно, что ночь длинна, Почему бы тебе со свечою не побродить? Древний Китай. Девятнадцать древних стихотворенийКовалев рывком сел на ложе. Руки вцепились в простыню, а перед глазами еще стояли ледяные вершины гор.
– О господи, – выдохнул он, приходя в себя.
Сон был настолько осязаемым, настоящим, что даже ладони горели от рукояти секиры и ныли плечи после тяжелого боя.
Виктор быстро поднялся и бросился на кухню. Едва не врезался в дверь комнаты – сонный дурман еще мутил сознание. На ощупь нашел мойку и, открыв кран, принялся хлебать воду. Плеснул в лицо, отгоняя смутную тревогу, растер мокрой ладонью шею.
Полегчало. Однако сумрак, сгустившийся в углах кухни, прячущийся под столом и за буфетом, пугал призраками чудовищ, когтистыми лапами, острыми клювами.
Ковалев встряхнулся.
– Нет‑нет‑нет. Это сон, всего лишь сон.
В окне, выходящем в сад, он заметил движение, отпрянул назад, стараясь не выдать себя. По садовой дорожке смутной тенью неспешно шел Макар, натягивая на ходу футболку.
Виктор попятился назад в комнату, быстро лег на диван и прикрыл глаза. Зотов двигался почти бесшумно. Только по шороху, по легким стукам можно было определить, в каком месте кухни он находится.
Вот у входа в комнату вздохнула дверь шифоньера. Виктор приоткрыл глаза: кузнец извлек из-под кучи белья газетный сверток длиной в руку. Тихо хрустнула половица – тень Макара на мгновение скрыла проход в кухню. Скрипнула дверь веранды.
Ковалев поднялся, прислушался – тишина. Он быстро нацепил футболку и джинсы, прокрался на кухню. Макар удалялся прочь от дома по той же тропинке.
– Чего это тебе не спится, Зот? – пробормотал Ковалев, надевая туфли на босу ногу. – Чего не спится?
Он вышел во двор, быстро прокрался следом за другом. Остановился у беседки, закрытой старым тюлем. Лиза спала, приоткрыв пухленький ротик. Простыня сползла с маленьких упругих грудок, прядь упала на загорелую щечку. Безмятежное лицо девушки было обращено к Виктору, и ему показалось, что ресницы спящей дрогнули, она просыпается, почувствовав пристальный взгляд. Ковалев ругнулся, помянув свою жадность: уже одну соблазнил, едва жив остался. Он прошел к покосившейся калитке, выходящей на огороды и дальше на грунтовую дорогу, тянущуюся вдоль сада. Прячась за кустом шиповника, Виктор осмотрелся. Макар, не скрываясь, шел в сторону старой усадьбы – его темный силуэт четко вырисовывался на фоне белесой дороги.
Ковалев прокрался под тень деревьев и двинулся следом, стараясь не ступать на сухую ломкую траву. Однако не прошел и ста метров, как впереди раздался дробный стук копыт. Прямо на Зотова выскочили двое всадников, три неоседланные лошади плелись следом за ними. До слуха Виктора долетели голоса: похоже, встретились старые знакомые, весело поприветствовали друг друга и перекинулись парой фраз.
– Вот так, кузнец, вот так, – зло прошептал Ковалев. – К всадникам ты не имеешь никакого отношения. Сволочь ты, Зот, сволочь.
Всадники миновали прячущегося под деревьями Виктора и скрылись в ночном сумраке.
Словно какой-то бес вселился в Ковалева, толкал вперед – настигнуть предателя, чтобы… Виктор не задумывался, что скажет, что сделает. Злость билась в груди гулким стуком крови.
Макар услышал его бег, обернулся, не спрятался и не убежал.
– Так вот, значит, как, да? – В тишине собственный голос показался Ковалеву очень громким, и последние слова он произнес едва ли не шепотом.
– Не ори, – тихо ответил Зотов.
– Не ори, да? – ярился Виктор. – Сука ты, Зот. Куда идешь? Очередного дорожного лоха разводить? Или ты их добиваешь? Вон какой тесачок у тебя за спиной. А дружки твои небось за луками и стрелами поехали? Сука ты, Зот. Сука.
Макар стоял, расставив ноги, волком глядя на гневающегося друга.
– А ты дурак, – спокойно ответил он. – И мозги у тебя куриные.
– Ох, набил бы я тебе морду, – прошипел Виктор. – Да тесачок у тебя хороший.
Зотов усмехнулся:
– Не проблема.
Он снял со спины ножны, скинул пояс с ножом и флягой. От неожиданности Виктор отшатнулся, когда Макар сделал два шага навстречу.
– Ну? Долго ждать?
На какое-то мгновение Ковалев растерялся и поплатился за это. Удар пришелся под дых. Зотов бил не сильно, так чтобы противник смог быстро отдышаться.
– Долго возишься, Кова, – наставительным тоном говорил кузнец. – Много треплешься.
Виктор бросился вперед и запнулся о подставленную ногу. Успел только выставить руки. Пока Ковалев поднимался на ноги, восстанавливал дыхание, Макар