Однако, даже раскатывая резинку, Бен не прекращал ласкать и целовать ее и мог поспорить, что Хелл не заметила, как он отвлекался на защиту. Она пребывала в каком-то трансе, практически горя от возбуждения. В ее глазах вспыхивали отблески нездешнего пламени, а кожа пылала, словно по венам текла не кровь, а лава.
Раздвинув ее ноги, Бен застонал, чувствуя на пальцах море влаги. Не желая более медлить, он вошел одним уверенным, сильным движением.
И замер.
Крик, который она превратила в писк, прикусив губу и зажмурившись.
Оба замерли.
Бен не дышал.
Не смел взглянуть на нее.
Но правда была вне взглядов, дыхания, звуков, чувств.
Вскочив, словно ошпаренный, Бен содрал с себя презерватив, бросив его на пол.
— ДЕВСТВЕННИЦА! — заорал он так, что, наверное, даже Кеннет на другом конце города услышал. — Какого гребаного дьявола, Хелл?!! Ты! Я… Да как ты… Проклятье! Хелл, ты девственница!
— Уже нет, — совершенно не разделяя его гнева, хихикнула Валькирия.
Бен стоял как вкопанный, сверля ее глазами. Хелл лежала, не смея двинуться, словно ждала от него побоев или еще какого-то неведомого наказания.
— Что ты наделала, девочка? — проскулил он, ненавидя ее за невинность, себя за то, что забрал ее.
Из глаз Хелл брызнули слезы.
И это был сигнал.
Бен начал закидывать свои вещи в рюкзак, сыпя проклятиями.
— Что ты делаешь? — проскулила Хелл сквозь слезы.
— Ухожу.
— Куда?
— Куда угодно, только подальше и побыстрее.
— Нет… Ты не можешь…
Он натянул джинсы на голое тело, так как запихал трусы в рюкзак, явно не подумав. Майка с Московским волком попалась под руку. Бен быстро надел ее, игнорируя плачущую подругу, схватил рюкзак и понесся к двери. Он отчаянно надеялся, что она найдет в себе гордость и не пойдет за ним.
Зря.
Размазывая слезы по щекам, Хелл бросилась за ним. Бен успел схватить ветровку и кроссовки, вцепился в ручку двери, нажимая на рычаг, чтобы открыть. Но Хелл уже была в прихожей, впившись ему в плечо мертвой хваткой.
— Ты не можешь вот так уйти. Ты не можешь меня бросить. Пожалуйста, Бен…
Он сжал зубы, дрожа от гнева, ненависти и… страха. Собрав воедино последние силы, он тряхнул плечом, отпихивая от себя рыдающую Валькирию.
Сил оказалось более, чем достаточно. Хелл отлетела от него, упав на пол. Путь был свободен, и Бен знал, что это шанс.
Уйти сейчас.
Если обернешься — не уйдешь.
Секунда молчания, и снова рыдания.
«Она живая, просто ударилась немного. Вали, вали отсюда», — орал внутренний голос, гоня его прочь.
— Я не могу без тебя. Пожалуйста, Бен. Я не смогу как раньше. Не уходи. Не оставляй меня. Я умру без тебя. Прости, прости меня, малыш.
Бен отпустил дверную ручку, присел на пол возле Хелл, заставляя ее оторвать лицо от пола, посмотреть на него. Он стер пальцами слезы, взял ее голову в свои ладони, чтобы их лица были на одном уровне.
— Отпусти меня, Хелл. Будет только хуже. Отпусти, — попросил он, уже зная, что она не отпустит, а он не уйдет.
— Я не могу, — всхлипнула она. — Я не могу.
— Почему, девочка? Ну почему?
— Потому что я люблю тебя.
Бен закрыл глаза. Был еще один шанс. Последний шанс. Все еще был. Но Хелл уничтожила и его, прошептав:
— Я люблю тебя, Бен.
Бенедикт стиснул ее в объятиях, прижимая к себе.
— И я люблю тебя, Хелл, — проговорил он, целуя дрожащие губы плачущей Валькирии.
И они оба полетели в пропасть, на краю которой Бен балансировал последние сутки.
Глава 6. Агония
Звон стоит в ушах и трудней дышать,
И прядется не шерсть только мягкий шелк.
И зачем мне право моя душа,
Если ей у тебя мой гость хорошо.
Мельница — Рапунцель.
— Люблю тебя, Хелл. Люблю тебя, — повторял Бен снова и снова, прижимая к себе рыдающую девушку. — Тише, пожалуйста, успокойся, родная. Я с тобой. Я не уйду. Я с тобой, Хелл.
Но она все плакала и плакала, трясясь в его руках, дрожа и всхлипывая. Ее колотила крупная дрожь. То ли от холода, то ли от нервов. Бен уже не понимал. Он тер ее плечи и спину ладонями, прижимал к себе, пытаясь согреть, но Хелл продолжала всхлипывать, корчась в его руках от судорог.
Бена выворачивало наизнанку от ее боли, сердце сжималось с каждым страдальческим всхлипом, и слезинки, капавшие на майку, прожигали кислотой дыры в его груди, оставляя кровоточащие раны. Не зная, что делать, Бен решился на отчаянный шаг. Он приник поцелуем к трепещущим обкусанным губам, глотая горькую желчь ее рыданий. Руки сами собой легли на грудь, поглаживая нежно, ласково. Хелл не сдержала сладкого стона между очередными всхлипами. И Бен понял, что он на правильном пути. Продолжая ласкать ее грудь, он скользнул губами к шее, плечам, провел языком по ключице.
— Бен, — выдохнула Хельга, впившись ногтями ему в плечи, захлебнувшись воздухом, шмыгнула носом, шумно выдохнула.
Чуть улыбнувшись ей в плечо, Бен повел влажную дорожку языком к вершине груди.
— Ох, — выдохнула она, забывая всхлипнуть, чувствуя, как пружина, что сковала мертвой хваткой ее горло, расслабляется, отпускает.
— Красивая моя девочка. Такая сладкая, такая… моя, — бормотал Бен, лаская то один ее сосок, то второй.
Покусывая и посасывая затвердевшие пики, он и сам уже не сдерживал стонов. Его ладонь скользнула ниже, поглаживая попку и бедра, осторожно, медленно пробираясь к самому чувствительному местечку.
— Черт, — взвизгнула Хелл, едва он коснулся влажной плоти у нее между ног.
Бен приподнял девушку, чтобы было удобнее ее ласкать. Пришлось оторваться от груди, но ее губы тут же завладели его ром, и Бен принял это за компромисс. Они стояли на коленях, целуясь. Хелл обвила руками его шею, не отпуская губы Бена ни на секунду. Он придерживал ее за талию, изучая мягкими прикосновениями горячий влажный центр.
— Так хорошо? Тебе хорошо? — спрашивал он шепотом, чуть надавливая на чувствительный пульсирующий бугорок.
Хелл покивала, не находя сил ответить, но слов и не требовалось. Бен с удовольствием отметил, что она больше не всхлипывает, и слезы высохли. И хотя ее губы были солеными, а дрожь так и не покинула тело, отчетливо ощущалась разница. Горькие судороги уступили место сладкому трепету возбуждения. Посчитав это хорошим знаком, он стал ласкать ее увереннее. Его палец выписывал круги, дразня и распаляя ее.
С каждым маленьким кругом Хелл роняла краткие, но звонкие стоны. А когда Бен чуть нажимал, она больно прикусывала его губу, что доставляло море удовольствия. Он уже собирался прерваться и отнести Хелл в кровать, чтобы продолжить на более мягкой поверхности, но она вдруг разорвала поцелуй, вскрикнула, запрокинула голову, вся напряглась на миг, обмякла.
— Ух, — только и смог выдохнуть Бен, понимая, что она кончила меньше, чем за минуту.
Не давая прийти в себя и смутиться,
